– Черт, черт, черт, – бормотал я, покидая переговорную комнату, где проходила телефонная конференция. – Вот ведь дерьмо.

Моя помощница Гейл привлекла мое внимание – она разговаривала с какой-то девушкой, стоящей около ее стола.

– Маркус, это Джемима. Вы ее помните? – поинтересовалась Гейл, а затем, когда я взглянул на девушку, пояснила: – Она учится в одной школе с вашей племянницей. Вы предлагали ей поработать немного у нас, чтобы приобрести опыт.

– Ах да, конечно, – сказал я, смутно припоминая многочисленные электронные письма от моей старшей сестры Сары, отвечая на которые я, кажется, в самом деле обещал помочь. Наклонив голову, я пожал девушке руку. Ее пожатие было слабым, ладонь вялой. Она была одета в синий классический костюм из юбки с пиджаком и слишком плотные, не по погоде, черные колготки. Внешность у нее была весьма типичной для современных девушек: длинные светлые волосы, слишком много косметики, тонкие, выщипанные в ниточку брови.

– Вы ведь учитесь в одном классе с Иззи, верно? Хотите заниматься пиаром?

Девушка по имени Джемима чуть приподняла уголок рта и слегка пожала плечами, словно была не в силах даже на несколько минут сделать вид, что это так.

– Понятно, – сказал я. – Вас заставляют подыскивать себе какую-нибудь практику, чтобы меньше возиться с вами после того, как вы получите аттестат об окончании средней школы. Зачем вам это нужно? Вам всего лет двенадцать.

– Вообще-то мне пятнадцать, – возразила девушка. – А в следующем месяце исполнится шестнадцать.

Я в этот момент подумал о Тессе – она в шестнадцать лет уже вовсю работала – и невольно восхитился своей женой.

– Надо же, какая точность, – улыбнулся я Джемиме.

– Кстати, когда у вас будет свободная минутка, – вмешалась в разговор Гейл, изучая записи в своем блокноте с корешком в виде спиралевидной проволочной пружины, – Джереми Пикенс из «Файнэншл Таймс» хочет поговорить о Джадде. И еще вам звонил Оуэн Джонс из «Ивнинг Стандард». Уже три раза за утро.

– Он сказал, в чем дело?

– Что-то, касающееся истории с превышением скорости Роном МакКриди. Я сказала, что попрошу вас ему перезвонить.

– Хотел бы я знать, кто мог проболтаться про это, – возмутился я и приложил ладонь ко лбу. – Я думал, мы не допустим утечки хотя бы по этому поводу.

– От нас утечка невозможна, – парировала Гейл. Ей было примерно столько же лет, сколько мне, но в ее присутствии я часто ощущал себя наивным школьником. Она снова перевела взгляд на монитор компьютера – чувствовалось, что она не готова всерьез участвовать в представлении, которое я пытался устроить.

Я посмотрел на Джемиму, картинно закатил глаза и сказал:

– Иногда мне кажется, что все вокруг только о том и думают, как бы меня поиметь. Такое впечатление, будто весь мир идет на меня войной, пытаясь разрушить мою жизнь.

– Правда?

– Нет. В этом и заключается работа. – Я присел на край стола Гейл. – Такая информация просачивается, как вода между камней. – Я наклонился к Джемиме и понизил голос, давая понять, что делюсь с ней сокровищами житейской мудрости. Мне удалось изобразить это без труда – совсем недавно я говорил нечто подобное кому-то еще. – У любой компании, проработавшей на рынке некоторое время, есть свои секреты. Важно то, насколько глубоко они спрятаны.

– Звучит страшновато, – сказала девушка.

Я вскинул голову и прищелкнул языком. Возможно, я несколько переигрывал, изображая из себя бывалого, все повидавшего бизнесмена.

– Я этого не говорил, это вы сказали, – бросил я и соскользнул со стола своей помощницы.

Затем я провел Джемиму по всему офису, со всеми познакомил, а потом отыскал для нее свободный стул в уголке.

– Уверен, со временем для вас найдется какое-нибудь дело, – подбодрил я девушку. – А сейчас просто посидите и понаблюдайте за происходящим, проникнитесь, так сказать, атмосферой и подумайте, действительно ли вы хотите сделать карьеру именно здесь. Но только никому не рассказывайте про то, что здесь происходит.

После этого я забыл про нее.

Если бы я воспринимал ее всерьез, я бы, наверное, рассказал, что, когда пресса проявляет интерес к вашей компании, важно уметь поддерживать контакт с журналистами. Джефф объяснил мне это в первый же мой день в «Эклунде». Молчание и отсутствие информации приводит работников СМИ в бешенство. Звони им, сказал Джефф, звони каждый час. Не извиняйся, показывай им, что ты воспринимаешь их проблемы всерьез; если нужно, можешь их просто замучить. В то утро я много раз связывался с Пикенсом и Джонсом, проявляя предельную настойчивость. Да, говорил я, это правда. Да, эта тема всерьез беспокоит акционеров. Да, я буду информировать обоих журналистов, как только появятся какие-то конкретные данные, заслуживающие их внимания.

Когда я «разогрелся» и вошел в рабочую колею, утро перестало казаться мне беспросветным. В моменты кризиса не имеет значения, насколько хорошо вы, по-вашему, справляетесь со своей работой, хороший ли вы сын, отец или муж, какие у вас отношения с женой и хорошо ли вы провели последние выходные. Важно быстро и точно реагировать на происходящие события и делать все необходимое для защиты интересов клиента. Времени на размышления в таких случаях практически не остается – нужно действовать. При этом все мысли о вашем несовершенстве куда-то исчезают сами собой.

В тот день Сэм и Басти раскопали где-то информацию, что компания «МакФи энд Джадд Интернэшнл» в прошлом году получила Золотую премию Королевского общества предотвращения несчастных случаев, и представили дело таким образом, будто это произошло только что. Эмма днем раньше запустила акцию «Носите пурпурное в знак солидарности с жертвами рака печени» и стала активно пробивать в СМИ историю про мост в Гаити, который правительство собиралось отремонтировать, используя оборудование «МакФи энд Джадд».

– Бедный старый Тони, – сказала Эмма в какой-то момент. – Страшно подумать, каково это – сидеть в тюрьме в Саудовской Аравии.

Хотите знать правду? В тот момент и в том настроении, в котором я тогда находился, мне было на это наплевать. Это была не моя проблема. Я знал, что действую по классической мужской формуле, то есть старался отключить эмоции и направить весь свой негатив и агрессию в работу. Ответственность за все остальные, самые разные проблемы – тяжелые бытовые условия тюремного содержания в Саудовской Аравии, жесткие койки и маленькие окошки в камерах, насилие со стороны одних заключенных по отношению к другим – должен был взять на себя кто-то другой. Меня в этот момент волновала только репутация нашей компании – «Хэуик Николсон».

Остаток выходных я провела под впечатлением от того, что произошло. Я вовсе не горжусь собой, и надеялась, что достаточно ясно дала это понять. Сейчас, оглядываясь назад, я могу твердо сказать, что нет ничего такого, что я не хотела бы изменить в своем поведении – и это вовсе не из-за того, что случилось.