печется об этом, учитывая, что большую часть времени у нее почти нет причин выходить из дома. Как и моя мама, Коралин не работает и нанимает персонал, который занимается домом, а также ее делами.

– Привет, мам. – Престон наклоняется и оставляет на щеке матери поцелуй.

– Здравствуй, дорогой. – Она улыбается, а потом переводит взгляд на меня. – Маккензи, милая. – Коралин обнимает меня, но почти не касаясь, будто сделана из стекла, и вот-вот может развалиться на части от крепкого объятия. Она хрупкая женщина. Хрупкая, но не слабая. Так что лучше ее не злить. – Ты выглядишь чудесно.

– Спасибо, миссис Кинкейд. Новые розы вокруг беседки просто роскошны.

Я давно поняла, что самый легкий способ сделать ее счастливой, это найти что-то новое у нее на участке или в доме, и похвалить это. Иначе она примется комментировать мои секущиеся кончики или расширенные поры.

– О, спасибо, милая. Поль посадил их на прошлой неделе. Он настоящий художник.

– Вы присоединитесь к нам за обедом? – спрашиваю я.

Пожалуйста, скажи нет, скажи нет…

– Боюсь, что нет. Я скоро встречаюсь со своим архитектором. Он будет здесь с минуты на минуту. Престон рассказал тебе, что мы строим новый пляжный домик?

– Нет, ничего не говорил об этом. Как захватывающе.

Серьезно, единственная захватывающая вещь во всем этом – она не присоединится к нам за обедом.

И хорошо, что она этого не делает, ведь ланч заканчивается чертовски неловко. Едва ли Престон замечает мое смущение. В парадной столовой, где витает аромат бараньей рульки и выставлен чудесный фарфор, он рассказывает о каком-то профессоре, который ему не нравится, в то время как я ковыряюсь вилкой в еде и набираюсь смелости, чтобы покаяться в своих грехах.

– Конечно, я мог бы пойти к декану и все уладить. Он остался бы без работы. Тогда я подумал, ну и где же в этом веселье, а? Я придумаю что-нибудь более интересное. Вот в чем проблема с этими людьми. Ты проявляешь к ним немного уважения, и они вдруг забывают свое место. Наша задача – напомнить им. Налей еще, Марта, – обращается он к прислуге. – Спасибо.

Наконец, мое терпение сходит на нет.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – выпаливаю я.

Он откладывает вилку и толкает тарелку, чтобы Марта забрала ее.

– Ты в порядке?

Нет. Даже близко нет. Ведь я поняла, что Престон мне дорог. Не только потому, что мы были так долго вместе. И не из верности.

Купер, может быть, и пробуждает во мне «настоящую меня», что бы это ни значило, но Престон делает ровно то, о чем я сказала Куперу прошлой ночью: с ним я чувствую себя спокойной, уравновешенной. Он – стабильность в моей жизни. Он знает этот мир, в котором мы живем, знает, как вести себя с нашими родителями, что очень важно для сохранения нашего здравомыслия. Рядом с ним я не превращаюсь в комок тревоги и страха.

И то, как я подвела его, несправедливо.

Я жду, пока Марта уйдет из столовой, а затем судорожно выдыхаю.

Сейчас или никогда.

– Я поцеловала кое-кого. Парня.

Престон смотрит на меня так, словно ждет продолжения.

Я должна была. И сделала. Это казалось наиболее подходящим способом начать разговор. Вот только сейчас я сожалею, что не дождалась, пока мы окажемся в более уединенном месте. Если его мать решит войти прямо сейчас, я не выберусь из поместья живой.

– Это все? – подталкивает меня Престон.

– Нет. Я имею в виду, да. Мы только поцеловались, если ты об этом. – Я прикусываю губу. Сильно. – Но я изменила тебе.

Он встает со своего места в дальнем конце стола и садится рядом со мной.

– Я его знаю?

– Нет. Он местный, я встретила его в баре, когда гуляла с Бонни. Это было так глупо. Мы пили, и я не подумала, и… – И мне трудно удержаться от того, чтобы смягчить удар очередной ложью. Я собиралась рассказать ему. Обо всем. Теперь, глядя в глаза, не могу причинить ему такую боль. Однако он воспринимает мое признание лучше, чем я ожидала. – Мне очень жаль, Престон. Ты этого не заслуживаешь. Я был неправа, и для меня нет оправдания.

– Детка, – он сжимает мою руку, а затем улыбается с почти удивленным видом, – я не злюсь.

Я моргаю.

– Не злишься?

– Конечно, нет. Ну выпила ты немного, ну поцеловала какого-то парня. Добро пожаловать на первый курс колледжа. Думаю, ты знаешь свою дозу спиртного.

Посмеиваясь, он целует меня в макушку, затем предлагает руку, чтобы помочь мне подняться из-за стола.

– Почему ты так нормально к этому относишься?

Я совершенно растеряна. Из всех способов, которыми, по моему мнению, он мог отреагировать, этот не был одним из них.

Престон ведет меня на заднюю веранду, чтобы посидеть на качелях, где прислуга уже поставила два стакана чая со льдом.

– Все просто. Я вижу картину в целом. У нас с тобой есть общее будущее, Маккензи. И мне не хочется выбрасывать это на свалку из-за какой-то малейшей неосмотрительности. А ты?

– Точно нет.

Но я считала, что мне придется как минимум умолять его о прощении.

– Я рад, что ты открыла мне правду. Я не в восторге от произошедшего, но понимаю и прощаю тебя. Забыли. – Он подает мне чай со льдом. – С капелькой сахара, все как ты любишь.

Ну ладно.

Я ожидаю, что до конца дня Престон будет отстраненным, холодным, даже несчастным, пусть он и говорит, что все в порядке. Но это не так. Как ни странно, он более ласков. Все это испытание только сблизило нас, отчего мне становится еще хуже. Я не могу точно сказать, как поступила бы, если ситуация была бы обратной, но я совершенно уверена, что не пожала бы плечами и не сказала: «Забыли». Думаю, Престон просто лучше меня.

Мне нужно последовать его примеру. Стать лучше. Больше сосредоточиться на наших отношениях. Видеть картину в целом, как он выразился.

Поэтому ночью, когда Купер пишет мне, я к этому готова. Я ждала весь день, весь вечер, что он откликнется. Конечно, он в конце концов сделал бы это, и теперь я знаю, что надо ответить.

Купер: Нам нужно поговорить.

Я: Не о чем говорить.

Купер: Давай я тебя заберу.

Я: Не могу. Я рассказала Престону о поцелуе.

Купер: И?

Я: Он простил меня. Я не могу больше с тобой видеться.

Наступает очень долгая пауза, почти пять минут, прежде чем Купер отправляет еще одно сообщение. К тому времени я вся на иголках, практически выпрыгиваю из собственного тела.

Купер: Ты действительно этого хочешь?

Я с несчастным видом пялюсь на экран, комок подступает к горлу. Но потом я заставляю себя напечатать:

Я: Да. Прощай, Купер.

Часть меня ненавидит то, как резко я его отшиваю. Не его вина, что я запуталась. Но я не могу доверять себе рядом с ним, и это решение я должна была принять несколько недель назад. Я вела себя глупо. Думала, что смогу дружить с ним. Что у меня получится играть за обе стороны. Но пришло время выбора.

И я выбираю Престона.

Глава шестнадцатая

КУПЕР

В воскресенье днем я работаю в гараже, когда мне звонит дядя и говорит, что заедет. Каждый раз, когда в кармане звонит телефон, на секунду или две я думаю, что это может быть Маккензи. Потом смотрю на экран и вспоминаю, что я все просрал. Неправильно ее понял.

Прощай, Купер.

Да уж. Вероятно, ей было весело развлекаться с каким-то городским мусором. Наверное, из-за этого она думала, будто ходит по лезвию ножа. А потом, как только все стало реальным, она сбежала. Глупо было думать, что это закончится иначе.

Но, проклятье, я не могу избавиться от ее вкуса на своем языке. Всю прошлую неделю я каждое утро просыпался с твердым стояком, воображая, как ее ноги обхватывают мою талию. Я даже не могу подрочить без того, чтобы образ Мак не врывался в мои мысли. Эта детка – медленно действующий яд. И все, о чем я могу думать, это как получить новую дозу.

Сегодня, спасибо Эвану, мне придется делать новый журнальный столик. Тот, который я «продал» Маккензи, до сих пор стоит накрытый тряпкой. Неправильно забирать его себе, поскольку она может вернуться за ним. Я уверяю себя, мол, это из-за денег: такое объяснение вполне подходит. Ну, а новый сделаю по-быстрому, так скажем, на скорую руку.

Чертов Эван.

Прошлой ночью во время неожиданной вечеринки у нас дома, он затеял драку с каким-то парнем, с которым мы ходили в старшую школу. Не знаю, кто кого спровоцировал, но все закончилось тем, что один из них