Посидев немного с книжкой, которую, как оказалось, она давно уже читала, Замоскворецкая вышла в вагонный коридор и стала тоскливо смотреть в открытое окно. Недаром говорят, что нет хуже ситуации, когда ты во время длительной поездки или перелёта, открыв очередной томик Агаты Кристи, обнаруживаешь, что это увлекательнейшее преступление, столь блистательно раскрытое старенькой мисс Марпл или бельгийцем Эркюлем Пуаро, уже было прочитано тобой раньше.

Алла с безразличием человека, совершающего вынужденную деловую поездку, глядела на проносящийся за окном ландшафт. За окном мелькали бесконечные склады, пакгаузы и стоянки готовой продукции французских автозаводов. Ехали уже почти час, а сельскими пейзажами даже и не пахло.

Алле её поездка на поезде представлялась совершенно иначе. Она надеялась хотя бы в дороге насладиться созерцанием красивых сельскохозяйственных пейзажей деревенской Франции — бесконечными ухоженными виноградниками, маленькими деревеньками с неизменными двухэтажными церквушками, а вместо всего этого в окне пробегали нескончаемые промышленные строения, серые и неказистые. Такие она и дома могла бы посмотреть.

Ей надоело глядеть в окно, и она, сходив покурить в тамбур, и вернувшись в купе, попыталась уснуть.

Но сон не шёл. Беспокоили мысли о пацане, который, по словам Жоржа, так грозно оравшего в телефонную трубку, уже на целый день опередил её…

Она тут чуть было не рассмеялась вслух, и чернокожие ребята, сидевшие напротив, даже примолкли на секунду, заметив улыбку на губах попутчицы. А рассмешила Аллу мысль о том, что, едва приехав во Францию, она уже поспешила перекрестить Геру Сушёного в Жоржа…

Так вот, по словам Жорика, парень этот не из крутых Марленовых пацанов, которых удалось отсечь от дела ещё на границе в России, и что, по его данным, пацан этот — из новеньких провинциалов, без особой подготовки и талантов. Так что Алла не должна была сильно волноваться.

Правда, это не помешало полковнику как следует отчитать свою протеже за потерю времени. Но больно бьёт лишь тот, кто любит. Кроме того, Сушёный обещал пробить пацана по картотеке, и объявить его в розыск по линии Интерпола, тем более что факт незаконного пересечения границы в гробу был налицо. Даже свидетели имелись — полная церковь французов во главе с родственниками ожившего покойника.

Алле оставалось только засечь парня в Трувилле, и тогда можно будет спокойно сдать его французским жандармам.

— Действуем согласно букве закона. Поняла? — строго напутствовал Сушёный, когда она позвонила ему из телефона-автомата прямо с вокзала и отчиталась, что билеты ею куплены, и она через пятнадцать минут отправляется в Трувилль.

— Поняла, — сказала Алла. — Геракл, ты меня хоть немного любишь?

— Чего? — раздалось в трубке грозное сопение патрона.

— Все, пока, — прекратила разговор Замоскворецкая и сгоряча шваркнула трубкой о рычаг.

Проходившие мимо благовоспитанные французы так и отскочили от опасной иностранки.

«Мерзавец. Но всё-таки он — самый лучший! — думала Замоскворецкая, подавая старичку-кондуктору билет перед посадкой в вагон. — Теперь надо ещё этого пацана найти».

С такими мыслями Алла и доехала до Довилля.

На небольшой привокзальной площади она взяла такси.

Готовила себя к тому, что поездка будет долгой, а такси два раза повернуло, переехало мостик через неширокую речушку и, ещё пару раз повернув, остановилось у дверей большой, даже огромной, по меркам французской провинции, гостиницы.

Вся поездка заняла пять минут, так как оказалось, что Довилль и Трувилль представляют собой просто два района одного курортного городка. Водитель, в ожидании хороших чаевых, донёс её чемодан до рисепшен.

И тут она увидала… Или, как ей показалось, что она увидала, знакомое лицо.

Из лифта, держась за руки как дети, вышла совершенно счастливая парочка: паренёк лет двадцати и смазливенькая блондинка, этакий среднестатистический голливудский стандарт с фигуркой.

Алла профессионально оценила блондинку — с фигурой, на которую можно все покупать в прёт-а-порте… Этакая девушка — продукт фитнесс-залов экстра-класса и престижных визаж-салонов.

Алла проводила парочку взглядом, сморщив носик, и совершенно забыв о том, что это может ускорить появление проклятых морщин, вспоминала: «Где-то я его видела? Думай, думай, вспоминай».

Парень как парень — ничего особенного. По фигуре, видать, тоже, как и его спутница, постоянный посетитель спортивных залов фитнесс-клуба. А так ничего особенного — в меру симпатичен, аккуратно одет в среднестатистическую одежду примерного буржуйского мальчика из среднего класса.

Память у Алки Замоскворецкой была фотографической, подобно компьютерной базе данных. Алла помнила всё, что когда-то было увидено или услышано ею. Надо только было знать, откуда извлекать информацию, из какого закоулка памяти.

Алла ни на секунду не отрывала казавшегося со стороны рассеянным взгляда от «сладкой парочки».

Парень и девушка, не расцепляя рук, подошли к парковке и уселись в ярко-красный двухместный «Родстер»…

«Вот это тачка! — подумала Замоскворецкая. — Сколько же мне надо горбатиться, чтобы купить такую?»

Это и сбило её с толку.

«В России я его видеть не могла, — решила она. — Тогда где? Где?»

2

В отличие от землячки Аллы, Демьян сразу припомнил дамочку из степногорского бара.

Демьян мгновенно узнал эту красотку… Точно — она! И она здесь неспроста… Либо напрямую по его, Демьяна, душу, либо его прямая конкурентка. Приехала она, скорее всего, за тем же, зачем и он пересёк две границы в персональном гробу из красного дерева.

Демьян и так не собирался медлить с заданием, но теперь, после того как увидал старую знакомую, понял, что счёт пошёл уже не на дни или часы, а на минуты.

После полуторачасовой сиесты в огромном номере гостиницы «Виктор Гюго» Софи потащила своего «птит ами» покататься, прошвырнуться по магазинам и погулять по знаменитому довилльскому пляжу.

Голова у Демьяна заработала в напряжённом ритме. Он думал, что Софи ему послал сам Бог. И что остаётся только плавно подвести новую подружку к тому, чтобы она помогла сделать главное — достать кассеты.

* * *

Не доезжая до пляжа, после казино — этой главной достопримечательности Довилля, Софи остановила машину и затащила Демьяна в маленький антикварный магазинчик, торгующий всякой замшело-бронзовой и серебряной ерундой.

Магазинчик был завален всякой всячиной. На стенах висели здоровенные фарфоровые тарелки с какими-то разноцветными треугольниками и квадратами, нарисованными внутри, украшенные витиеватой кириллицей по краям.

Тарелки висели на одной стене, той, что у окна витрины. На стене же напротив висели тусклые картины: в основном пейзажи с пастушками и пастушками, милующимися в рощицах.