К примеру. Фотокопии части найденных в могилах документов немцы опубликовали в 1943 г. в книге «Официальные материалы о массовом убийстве в Катыни». До захвата советских архивов геббельсовцами в 1991 г. директором Центрального государственного особого архива СССР, в котором хранились документы на польских военнопленных, был В. Н. Прибытков. И он пишет об этих «Официальных материалах…» немцев:

«…Решающий документ, приведенный в книге, представляет собой свидетельство о гражданстве, выданное капитану Стефану Альфреду Козлинскому в Варшаве 20 октября 1941 г. (с. 330). То есть этот документ, содержащийся в официальном немецком издании и извлеченный из катынской могилы, полностью перечеркивает версию гитлеровцев о том, что расстрелы были произведены весной 1940 г., и показывает, что расстрелы производились после 20 октября 1941 г., то есть немцами».[124]

Немцы имеют репутацию людей, которые все делают очень тщательно, и если уж у них подобные документы попали даже в итоговые «Официальные материалы…», то сколько же их было в этих 14 сожженных ящиках?

Ну хорошо, вещественные доказательства немцы уничтожили, но ведь еще остался профессор Бутц. Он‑то после войны что показал о расследовании дела, которое возглавлял? Нынешние геббельсовцы об этом молчат, даже не обращают внимания на своего старого брехуна Л. Ежевского, который по обыкновению врет, что Бутц, дескать, погиб под бомбежками авиации союзников.[125]Поскольку польский историк Ромуальд Святек этот вопрос высветил: профессора Бутца убили не союзники, а сами немцы в 1944 г..[126]А это как вам нравится? Вещественные доказательства уничтожили, главного свидетеля – убили!

В 1943 г. в Катыни по принуждению немцев давали лживые «свидетельские» показания приезжающим «международным комиссиям» Годезов и Сильвестров. Интересно, а какие показания они дали после освобождения Смоленска? Никаких. Юстиции подполковник Яблоков в этом случае лапидарен: «Как показало расследование, Годезов и Сильвестров внезапно умерли в 1943 г.».[127]И все. Как вы понимаете, если бы им помог умереть НКВД, то Яблоков употребил бы для воплей все свое косноязычие. А тут молчит. Не хочет порадовать нас подвигами гестапо.

Ну ладно, главного свидетеля фальсификации Г. Бутца и часть местных свидетелей геббельсовцы убрали. Но ведь были и еще лжесвидетели: 73‑летний П. Киселев и 28‑летний И. Кривозерцев. В 1943 г. в Катыни эти свидетели тоже рассказывали различным немецким «полуответственным» комиссиям, как НКВД расстреливал поляков. Когда наши войска освободили Смоленск, Киселев явился в НКВД и повинился в том, как не устоял перед гестапо и оклеветал Родину. А Кривозерцев сбежал с немцами, т. е. остался тверд в своих показаниях. Неплохо было бы послушать его послевоенные рассказы. Не получится. Следователь ГВП подполковник А. Яблоков так об этом сообщает: «Именно так поступили с важнейшим свидетелем Иваном Кривозерцевым (псевдоним – Михаил Аобода), который дал немцам показания о том, что в Катынском лесу сотрудники НКВД расстреляли польских военнопленных, и указал места их захоронения. Как было установлено, осенью 1946 г. в составе 2‑го танкового корпуса Кривозерцев прибыл в Великобританию. В октябре 1948 г. британские власти в ответ на запросы польской армейской разведки сообщили, что Кривозерцев умер в 1947 г., но отказались сообщить подробности. Ходили слухи, что Кривозерцев повешен или сам покончил жизнь самоубийством».[128]

Предварительно замечу, что, по словам тех, кто знал Яблокова по работе в ГВП, этот подполковник крайне туп и косноязычен. Поэтому, хотя он и ссылается, что приведенные им факты занесены в тома 2/54 и 25‑й уголовного дела № 159, но нельзя гарантировать, что они занесены именно так. По Яблокову, получается, что Кривозерцев боролся с фашизмом в рядах британской армии, а потом какая‑то польская армейская разведка захотела с ним переговорить. (Интересно, сообщил ли начальник этой армейской разведки польскому Генштабу, что он вошел в контакт с британским правительством, или, по мнению Яблокова, это излишне?) И, как видите, Главная военная прокуратура убеждена, что ее дело № 159 рассматривать будут либо идиоты, верящие, что у каждого русского крестьянина, кроме имени, отчества и фамилии, был еще и запасной паспорт с псевдонимом, либо подонки, которые будут делать вид, что вот эта яблоковская галиматья – это и есть то, что называют расследованием уголовного дела.

Упомянутый мною геббельсовец Леопольд Ижевский не знал, что Яблоков о Кривозерцеве будет брехать именно так, поэтому и написал, как происходило дело. Кривозерцев удирал с немцами и сдался американцам, те, вместо того, чтобы выдать его СССР, переправили его в Италию во 2‑й польский корпус армии Андерса, поляки сделали ему фальшивый паспорт на украинскую фамилию Лобода и вывезли с собою в Лондон. И вот когда это обнаружилось, Кривозерцева и нашли повешенным.[129]Как видите, не только немцы уничтожали свидетелей фальсификации, но и поляки. Кстати, все свидетели Катынского дела, кем бы они при немцах ни служили, попав в руки советского правосудия, остались в живых. Бургомистр Смоленска Меньшагин, повторю, умер в глубокой старости в возрасте 82 лет, находясь на полном пансионе в доме престарелых.

Но продолжим проскрипционный список бригады Геббельса.

Хотя со временем становится лучше видно, но со временем и многое забывается. В этом плане о фальсификации немцами и поляками Катынского дела нам многое могли бы рассказать тогдашние прокуроры. К примеру, советский прокурор, который должен был представить это дело суду на Нюрнбергском процессе, помощник советского обвинителя Николай Димитрович Зоря. Но в ходе этого процесса, 22 мая 1946 г., Н. Зоря в Нюрнберге был найден убитым в своем номере гостиницы. Расследование его смерти привело следователей к выводу, что причиной было «неосторожное обращение с оружием».[130]

Сын его, Ю. Н. Зоря, к старости стал передовиком бригады Геббельса, он один из «экспертов» прокурорской ее части. Я с ним беседовал, и, когда он мне сказал, что уверен в том, что его отца убил в Нюрнберге НКВД по приказу Берии, мне стало его просто жаль, несмотря на естественное отвращение к геббельсовцу, – нельзя же быть таким идиотом!

Ведь даже самоубийство помощника главного советского обвинителя Нюрнбергского процесса – это страшнейший скандал, это дискредитация и советского обвинения на процессе, и СССР! Кто бы в СССР такое разрешил?! Если бы Н. Зорю хотели убрать, его бы просто отозвали в Москву, скажем, «за новыми доказательствами», там осудили и если требовалось – расстреляли.