не дам вам того, чего вы хотите. Ни одному из вас. Вы можете пойти к черту, мне плевать. Вы не получите меня.

Мария смеется, находя юмор в моих словах, недооценивая, насколько серьезна я была сейчас.

— Пойдем, Джек, — она отходит от меня. — Пусть Эмери разберется со своими вещами, машина заберет ее в пять, как и просили. Она будет у тебя к вечеру.

Я хочу стереть самодовольство с ее лица.

Они искренне верили, что я это сделаю, несмотря на мои слова. Нет. Нет, я бы не стала.

Я быстро собираю сумку, хватаю ноутбук, ключи и все остальные вещи, связанные с приютом, и вызываю такси. Моя машина стояла в гараже под многоквартирным домом, но она была куплена на деньги моего отца. Я запомнила адрес Атласа и назвала его водителю, забираясь на заднее сиденье, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд, который пожилой мужчина бросает на меня, рассматривая раны на моем лице.

У меня не было номера телефона Атласа, но я должна была надеяться, что он будет дома, когда я приеду. Иначе мне пришлось бы ждать его, пока он не появится, а затем мне пришлось бы просить его о помощи, даже если для этого мне нужно будет встать на колени.

Глава 17

◦●◉Атлас◉●◦

Я открываю дверь, глаза расширяются при виде Эмери на моем пороге. Ее взгляд немного дикий, одежда странно сидит на нее теле, но мой взгляд прикован к крови на ее лице, к синякам, которые темнеет под скулой и губой. Мое сердце падает, а затем начинает биться быстрее, колотясь в груди, как бой тысячи боевых барабанов, и ярость, которая ослепляет, поглощает каждую мою мысль.

Я задерживаю дыхание, считая в голове в надежде контролировать свой гнев, и протягиваю руку вперед, обхватив большую сумку, которую она держит, а затем осторожно вношу ее внутрь, мое самообладание висит на волоске.

— Оставайся здесь, — мой голос не выдает смертельную бурю, начинающуюся внутри меня. — Я вернусь.

— Это был не Джек, — она шепчет.

Моя голова поднимается, я снова осматриваю ее раны, засохшая кровь находится на ее лице. Я предположил, что это сделал он.

— Тогда кто? Кто, черт возьми, тебя обидел, светлячок?

— Твоя мать.

Мои глаза закрываются.

— Мне нужна твоя помощь, Атлас, — говорит она так тихо, что почти шепотом. — Пожалуйста. Я не хочу этого делать.

Мести придется подождать. Правосудию придется подождать.

Я бросаю сумку, беру ее трясущиеся руки и прижимаю к своей груди. Казалось, она сдерживала свои эмоции до этой минуты, потому что рыдания, которые она испускает, сокрушают меня. Я обхватываю ее затылок, и она крепко держит меня, а ее тело дрожит от слез. Медленно я опускаю ее на землю, притягиваю к себе на колени и просто держу, пока ее рыдания не утихнут и она не сделает глубокий вдох.

— Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, что произошло, дорогая. Поделись мне.

— Приют, — шепчет она. — Он принадлежал моей матери. Это было дело ее жизни, ее мечта и миссия — помогать животным, это все, о чем она заботилась, кроме меня. Она была такой хорошей и доброй. У нее была эта аура, понимаешь? Она могла уговорить кого угодно помочь, она собрала для приюта столько спонсоров, что мы расширили его за пять лет, и наши показатели успеха в усыновлении… — она замолкает. — Когда она умерла, я взяла на себя всю ответственность. Я всегда там работала. И я не хотела, чтобы оно досталось кому-то другому, поскольку оно всегда должно было принадлежать мне. Я люблю его так же сильно, как и моя мать.

Я молчу, слушая, как она говорит. Я знал, что она работала в приюте, как много это для нее значило, но какое отношение это имеет к ее нынешней ситуации?

— Приют уже некоторое время пытается привлечь новых спонсоров, и с тех пор, как умерла моя мать, мы потеряли многих благотворителей, которые так и не продлили свои контракты по истечению срока их действия. Я пыталась, — ее голос надломился, — но это так чертовски тяжело вернуть его в то положение, в котором оно было у моей матери. В данный момент я могу продолжать это делать и могу платить своим сотрудникам, но у меня заканчивается время. Заканчиваются деньги.

— Твой отец спонсирует приют, не так ли?

Она кивает.

— Да, но он тянет с выплатами, потому что его собственный бизнес терпит неудачу.

По крайней мере, это я знал. Я заглянул в его компанию в тот день, когда нанес ему визит, и она не просто переживала трудности, она была на грани полного разрушения. Я был уверен, что она не продержится еще один год, не без поддержки губернатора в обмен на Эмери как жену его сына.

— Он сказал мне, что откажется от выплат, если я не соглашусь выйти замуж за Джека, — я напрягаюсь от ее слов.

Этот чертов подонок. Я бы его тоже убил!

— Я не видела другого выбора, — Эмери продолжает, игнорируя мою внезапную вспышку ярости. — Но если я выйду замуж за Джека, то стану новой игрушкой для битья, которую убьют. Может быть, не скоро, но со временем. Я не хочу этого делать. А теперь квартира продана, и мне говорят, что я должна переехать к нему, а я просто… я просто не могу.

Я должен был что-то сказать в тот момент, рассказать ей о том, что я сделал, но вместо этого из меня вырываются слова…

— Ты не переедешь к нему, — рычу я, сжимая руки. Моя. Она была, черт возьми, моей! —Тебе нужна моя помощь, Эмери?

Она слегка кивает.

— У меня больше никого нет.

* * *

Я останавливаю машину в круглом дворе рядом с фонтаном перед большим домом на вершине скалы, который Габриэль и Амелия называли своим. Вид был поразительным: мили океана были доступны вашему взору, а с другой стороны был обзор город. Этот дом был замком, который смотрел на все это. Была причина, по которой Сэйнты владели городом и делали это в течение очень долгого времени.

— Где мы? — Эмери смотрит на дом, а затем на вид, сжимая рукой горло. Я немного обработал раны на ее лице, но мне хотелось, чтобы Девон, семейный врач, их осмотрел.

— Это дом Габриэля и Амелии.

— Габриэля? — ее глаза расширяются от ужаса.

— Тебе нужна моя помощь, Эмери, вот тут-то она и начинается. Начнем с качественной обработки ран на твоем лице.

— Тогда зачем сюда приезжать? Почему бы не