Ферн продолжала движение, осторожно выбирая дорогу, и вскоре они оказались у аркады, состоящей из небольшой серии арок. Все еще держа Сэма за руку, Ферн потянула его вперед. После нескольких шагов он разглядел каменную скамью.

— Вы хорошо ориентируетесь.

— Я играла здесь с самого детства.

— Не боялись привидений?

— Иногда боялась, — созналась Ферн. Сэм снова почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. Они сели на скамью. — Лучше всего тут, конечно, было днем. Сияет солнце, куда ни глянь, повсюду — синее море, бояться нечего. Обычно я думала о французских монахах, построивших этот монастырь, потом — как сюда пришли индейцы и все сожгли. Повзрослев, я представляла пиратов и контрабандистов. Ходят легенды, что они зарыли на Маквиде клад. Иногда я приходила сюда ночью, когда светила луна.

— Одна? — уточнил Сэм.

— Не всегда. Со мной здесь бывали ребята из Хаддемспорта.

— Сейчас они вас навещают?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Может, из-за Нейта. В последнее время он ведет себя ужасно.

— Пора предъявить ему счет, — сделал вывод Сэм.

Они молча сидели рядом в темноте, окутавшей стены монастыря. Сэм испытывал странное чувство оторванности от всего мира, словно руины не составляли одного целого с морем, ветром и звездами. Он попытался представить, как Ферн приходила сюда в детстве поиграть, предпочитая не думать о том, как в более поздние годы она появлялась здесь с молодыми парнями из Хаддемспорта. С некоторым удивлением Сэм отметил в себе чувство ревности, заставившее его выбросить эту мысль из головы. Среди нескольких стоящих перед ним проблем, в качестве главной он видел угрозу, нависшую над Ферн. Она была в смертельной опасности. Как и он сам.

Ферн тихонько плакала уже некоторое время, когда Сэм обратил на это внимание. Ее слезы привели его в замешательство. Он хотел обнять ее за плечи, но не зная, как она прореагирует на это, не решился.

— Ферн…

— Я… я прошу прощения.

— Ферн, в чем дело? — Его голос был спокойным и серьезным. — Я на вашей стороне и не позволю, чтобы с вами что-то случилось.

— Мне все равно страшно. Но плачу я не оттого.

— Отчего же?

— Не важно. — Ферн вытерла щеки ладонями. — Просто я давно не плакала. С тех пор, как сидела здесь с одним человеком.

— Кто это был? — спросил Сэм.

— Юноша. Он пошел на службу в ВМС, когда началась война. Ему тоже нравилось бывать здесь. Он любил море, и у него было много идей насчет реконструкции рыбачьих судов. Вам он бы понравился. С войны он не вернулся — погиб на Тихом океане. И я перестала приходить сюда.

— И поэтому вы плачете?

— Отчасти — поэтому. — В бледном свете звезд лицо Ферн опять напомнило Сэму ночной цветок. — С тех самых пор я чувствую себя больной. Больной морально, я имею в виду. Так же, как вы.

— Я? — изумился Сэм.

— Из-за Норы, — пояснила Ферн. — Вы потеряли ее, а я потеряла Алекса. Никогда не думала, что смогу когда-либо так разговаривать с другим мужчиной. Может, это происходит потому, что вы напоминаете мне Алекса. Ваш шлюп, то, как вы смотрите на море. У меня… появилась глупая мысль о том, что мы можем излечить друг друга от нашей болезни.

У Сэма сперло дыхание.

— Ферн…

— Сэм… — выдохнула Ферн, поворачиваясь к нему лицом.

Он был поражен. Он знал, что она дрожит и что дрожь эта вызвана отнюдь не холодным ветром с моря. Его охватило желание, которое Сэм даже не попытался объяснить себе. Час от часу Ферн занимала в его существовании все большее место, и в эту минуту его отношение к ней вырвалось наружу.

То, что произошло между ними в следующие мгновения, можно было сравнить с яркой вспышкой света. Его руки ощущали трепещущую податливость ее плоти, губы в поисках ее глаз коснулись роскоши темных волос, затем отыскали ее ждущие, открытые для поцелуя губы. Он хотел ее, и она хотела его, и то, что они делали, было правильным. Звезды, как хмельные, закружились в ночном небе, и полуразрушенные готические арки склонились над ними в знак благословения. Тело Ферн окутало Сэма, успокаивая и врачуя его.

После бурного порывистого слияния их тел Сэм и Ферн долго молчали. Слышалось только, как среди сосен гуляет ветерок и как шумит прибой. Звезды заняли свои положенные места.

— Ферн?

— Все хорошо, Сэм.

Ферн причесала волосы, и Сэм любовался их блестящим великолепием. В нем произошла какая-то перемена, более чувствительная, чем та, которая могла быть вызвана их близостью. Он понимал, что сейчас ей не хочется говорить о происшедшем. Похоже, в душе у нее такой же сумбур, как у него.

Но такая выдержка — это при ее обидчивости и склонности заводить споры по пустякам! Настоящая американка. Такие когда-то шли рядом с мужчинами осваивать сначала Средний, а потом и Дальний Запад. Интересно, и как у них обстояло дело с сексом? Об этом тогда было не принято не то что писать или говорить, но даже думать. Но секс, конечно, был и у этих пуритан, а иначе как получилась бы такая жизнестойкая нация, как американцы. Что касается Ферн, то она просто великолепная девчонка. Во всех отношениях. Давно я не испытывал подобного наслаждения. Женщина из прошлого и… из будущего. Моего будущего?

Однако пора вернуться из мира грез к суровой реальности. Посмотрев на часы, Сэм сказал:

— Думаю, нам следует спуститься к бухте. Оттуда на «Эмме Джи» ты сможешь отправиться в Хаддемспорт. Появляться дома тебе опасно.

— Ты собираешься остаться здесь?

— Мне нужно закончить кое-какие дела. Совсем не то, о чем ты думаешь, Ферн. Я рассказал тебе правду о себе: я не был ни в чем замешан до сегодняшнего вечера, но теперь увяз в здешних событиях так глубоко, что отступать поздно. Я должен разобраться во всем сам. И буду чувствовать себя свободнее, зная, что ты в безопасности. В Хаддемспорте советую остановиться у кого-нибудь из твоих друзей или в гостинице. Там, где тебя не сможет найти Нейт или Уорден. Я войду в контакт с тобой при первой же возможности.

— Я могу остановиться у отца Алекса, доктора Макриди.

Сэма порадовало, что Ферн смогла без затруднений упомянуть имя своего погибшего жениха.

— Хорошо. Пойдем.

Они вышли из-под арок на неровное покрытие террасы. С одной стороны он увидел в земле яму, заросшую сорняками, и подумал, что это бывший погреб. Тропинка, по которой шла Ферн, показалась ему более заметной, хотя местами она и пропадала под разбросанными там и сям глыбами разрушенного фундамента.

Сэм не сразу распознал звук. Потом понял: так цокают собачьи когти о камни.

— Это собака, — прошептала Ферн. — Собака Уордена.

— Она может быть одна?