— Теперь все быстро садитесь, — приказала я, доставая ручку и блокнот из своей большой сумки. — У нас мало времени, — добавила я, глядя на входную дверь павильона. Мне стало немного не по себе, когда я увидела, что вместе с нами в павильон зашел Омар и теперь удобно расположился на ковре. Он радостно улыбался. Однако что-то внутри меня подсказывало, что я не должна бояться этого маленького человечка.

— Сейчас я пущу по кругу этот блокнот. Пожалуйста, напишите свои имена и адреса ваших родственников, чтобы я могла с ними связаться.

Тихий гул разочарования и отчаяния пронесся по комнате. Одна из девушек, постарше, лет двадцати, как я решила, тихо спросила меня:

— Мэ-эм, так вы нас сегодня не уведете отсюда?

Печально обведя всех взглядом, я ответила:

— Я не могу этого сделать. Посмотрите, вас слишком много. У меня нет возможности дать вам всем паспорта. Еще до наступления темноты вас вернут назад. — Я замолчала, быстро подсчитывая девушек. Их было двадцать пять. Я заговорила громче, пытаясь перекрыть их голоса:

— Ваши родные должны обратиться в ваши посольства. Это лучший способ вашего освобождения.

Крики протеста прерывались рыданиями.

Одна из совсем юных, сообщившая мне, что она из Таиланда, плача сказала:

— Но, мэ-эм, мои родители сами продали меня этому человеку. Они не помогут мне… — рыдания не позволили ей продолжить.

— У меня такая же история, — сказала другая девушка, дрожа от холода — на ней практически ничего не было надето. — Меня увезли из маленькой деревни на севере от Бангкока. Мой брат получил за меня много американских долларов.

Другая, ужасно напуганная, сказала:

— Я думала, что меня наняли работать в доме прислугой. Но меня обманули!

— И меня! Я нанималась швеей на фабрику. В дневное время я шью, а ночью обслуживаю многочисленных мужчин. Меня перекупали по очереди трое мужчин, до того как я попала к хозяину Фадделю.

Озадаченная, пытаясь собраться с мыслями, я посмотрела на Маху. Если родные этих девушек на самом деле продали их в рабство, как я могла им помочь?

— Дайте мне подумать, — нервно сказала я. — Мне надо подумать.

Изящная маленькая красавица с глазами, наполненными слезами, прикоснулась к моей руке:

— Вы должны забрать нас с собой. Если бы вы узнали мою историю, вы бы не оставили меня здесь ни на минуту.

Сердце мое разрывалось, когда я смотрела в печальные глаза этой девушки. Хотя времени совсем не было, я спокойно слушала ее.

Ободренная моим молчанием, девушка продолжила:

— Я из Лаоса, из большой семьи. Моя семья голодала, поэтому, когда двое мужчин из Бангкока предложили за меня деньги, чтобы я поехала с ними, у моих родителей не было выхода. Нас, меня и еще трех девочек из нашей деревни, сковали цепью и увезли в Бангкок. Там нас выгрузили и поместили в большом складском помещении, затем велели голыми встать на помост в комнате, заполненной мужчинами. Нас продали на аукционе. Две девушки из нашей деревни были куплены хозяином борделя, а меня приобрел мужчина-араб. Вот так я попала сюда, мэ-эм. — Ее голос, и без того еле слышный, теперь жалобно молил: — Пожалуйста, не оставляйте меня здесь.

Я потеряла дар речи. Женщин продавали на торгах тем, кто даст за них больше?

Омар прервал мои размышления:

— Почему бы вам не забрать этих девушек сегодня, госпожа? Отвезите их в посольства. Мне кажется, они смогут там укрыться.

В словах Омара была доля правды. Я вспомнила, как по лондонскому телевидению в новостях показывали репортаж о филиппинских девушках, с которыми плохо обращались в соседнем Кувейте, так вот именно таким образом они и нашли убежище. Хотя правительство Кувейта утверждало, что они лгут, что с ними плохо обращались, и заставило девушек много месяцев провести в заточении, в конце концов они получили свободу и вернулись на родину.

Я снова улыбнулась Омару. Я полагала, что он навряд ли окажется недругом, но никак не ожидала, что он станет союзником.

Тихие голоса слились в единое требование свободы:

— Да! Да! Увезите нас сегодня!

Маленькая, хорошенькая девушка с арабскими чертами лица придвинулась ко мне поближе.

— Пожалуйста, мэ-эм, помогите нам. Наш хозяин — злой человек. Он и четверо из шести его сыновей приходят к нам каждый день. Часто они приводят с собой много других плохих людей.

— Наша жизнь здесь ужасна, — сказала другая девушка, с надеждой заглядывая мне в глаза. — Мэ-эм, вы и представить себе не можете, какие страдания мы здесь испытываем.

Я глубоко вздохнула. Должна ли я спасать этих девушек, не думая о последствиях? Но ответ на этот вопрос я увидела на лице Махи. Да, должна! Да, спасу! Но сначала нужно составить план. Я посмотрела на девушек. То, что было на них, трудно было назвать одеждой. Я не могла вывести их на улицы консервативной Саудовской Аравии в такой одежде. Тут же соберутся злобные толпы и закидают их камнями, что будет неминуемым провалом всего.

— У вас есть какие-нибудь накидки, чтобы прикрыться?

Несколько девушек переглянулись. Одна сказала:

— Здесь ничего нет.

— Возьмите простыни с постелей, — предложил Омар, хитро, со знанием дела посмотрев на меня. — Здесь много постелей, так что найдется достаточно простыней.

Я посмотрела в многочисленные открытые двери гарема. Большинство вели в маленькие комнатки с кроватями.

Пока девушки бегали по комнатам, собирая простыни и покрывала, самые юные сгрудились вокруг меня. Я с ужасом увидела, что две девочки совсем еще дети. Одной не более восьми-девяти лет!

Я крепко держала этих детей за руки, борясь с гневом и слезами. Как могла мать продать свою собственную дочь? Этого мне было не понять.

Голова у меня шла кругом. Я понимала, что не смогу перевезти двадцать пять девушек в одном автомобиле. Несмотря на риск, которому я подвергаю нашу секретную операцию, я собиралась позвонить домой и приказать еще нескольким водителям подъехать и встретить нас у дворца Фадделя.

Я кивнула Махе:

— Забери этих детей и найди для них покрывала.

Когда Маха освободила меня от них, я вынула из сумки мобильный телефон. Но сделать звонок мне так и не удалось.

В комнате начался чудовищный хаос, так как внезапно здесь появились Фаддель, Халида и трое огромных мужчин. У меня все похолодело внутри, когда я заглянула в стеклянные глаза Фадделя.

— Услышав шум, мы и представить не могли, какой у нас знатный гость, — сказал Фаддель, с самодовольной улыбкой вырывая из моих пальцев телефон. — Султана, тебя сюда не звали! Сейчас же убирайся!

Я посмотрела на Халиду, стоявшую за Фадделем. Последний раз, когда я ее видела, она была без сознания. Теперь она выглядела абсолютно спокойной.