Катерина с удовольствием бы оттянула неизбежный момент на пару-тройку часиков или передоверила сообщать об обстоятельствах той же Валентине, но домашний номер в квартире соседей так и не отвечал, когда она с надеждой набрала его еще раз. Да и судьба распорядилась по-другому, запев нехитрой мелодийкой на мобильном девочки Сони, высветив премиленькое «папуля» под определенным номером.

Катерина вздохнула обреченно, подождала, пока абонент окончательно не ответит на призывы отца поговорить, и набрала его номер со своего мобильного телефона.

– Да! – очень, очень недовольно и требовательно рыкнул господин Бойцов.

– Кирилл Степанович, – максимально спокойно и ровно произнесла она. – Я Катерина Анатольевна, ваша соседка снизу. Соня заболела, у нее поднялась высокая температура. В данный момент она находится у меня дома и спит.

– Что-о?! Почему у вас дома?!

– Потому что ей стало плохо в лифте, когда мы в нем вместе поднимались. И я привела ее к себе, чтобы оказать помощь.

– Я сейчас приеду! – пригрозил он.

Может, он и имел в виду нечто иное, но слышалось это как очевидная угроза.

– А вот это совсем не обязательно! – поспешила остудить его порыв Катерина. – Сейчас Соня спит, и ее не стоит тревожить. Если возможно, то лучше пришлите ко мне Валентину. Я не хочу оставлять девочку одну, а надо сходить в аптеку и магазин.

– Я приеду! – твердо заявил папаша, не поддавшись на уговоры.

Катька вздохнула.

Ну что за засада! Ей на работе, что ли, не хватает воинственных отцов? Или работы маловато будет? Ей бы в ванную и поспать пару часиков после дежурства, а тут такое!

Господин сосед умудрился отыскать где-то в джунглях Москвы беззаветно преданную домработницу, которая и прибыла первой. Она нажимала кнопку звонка могучим пальчиком и не отпускала до тех пор, пока Катерина не открыла дверь.

– Что с Сонечкой?! – заорала с порога дочь Добрыни Никитича.

– Прекрати орать! – приструнила Катерина. – А то выпровожу к чертовой матери и на порог не пущу!

Валентина прихлопнула ладонью рот, выпучила глаза и припадочно затрясла отрицательно головой, что, видимо, означало полную готовность вести себя тихо.

– Не буду! – клятвенно пообещала она шепотом, убрав ладонь с уст.

– То-то же! – пропуская ее в квартиру, попеняла Катя.

Спящая на диване Соня была продемонстрирована перепуганной Валентине, насущные задачи поставлены, список лекарств и продуктов вручен, и краса гренадерского полка отправилась на закупку необходимого.

Минут через пятнадцать после ее отбытия в дверь раздался звонок той же интенсивности, что и предыдущий, – палец на кнопке.

Глубоко вздохнув, задержав воздух и резко выдохнув, как перед нырком в холодный омут, Катерина открыла дверь.

– Где Соня?! – взревел на пороге обеспокоенный отец.

Справляться с родителями, находящимися на различной стадии стресса и его эмоционального проявления, Катерина умела еще как!

Как шаман какой.

Но здесь имела место несколько иная ситуация. Скажем так: осложненная предварительным странным личным знакомством с отцом больной девочки.

– Соня спит, – спокойно, старательно выговаривая слова, объясняла Катерина, – не надо кричать.

– Что значит «не надо кричать»? – не унимался разбушевавшийся отец. – Если ей плохо и у нее такая высокая температура, ее немедленно необходимо отправить в больницу!

– В этом нет экстренной необходимости, – придерживаясь изначального успокаивающего тона, возразила Катя.

– Да откуда вам знать!! – бушевал Кирилл, господи боже мой, Степанович. – Вы не врач!

– Я врач, – чуть ли не по слогам, как для идиота, пояснила свою принадлежность к профессии она.

– Да пусть вы хоть сто раз врач, но вы не детский врач, вы не знаете, что с ней!

– Я детский врач, – по слогам, для доходчивости, твердо сказала Катерина.

Он немного притормозил нападение праведным возмущением, сбившись с назидательного порицания, но атакующего пыла не растерял.

– Это хорошо, конечно, но надо скорую вызвать!

– Скорую я вызывала, Кирилл Степанович, и исключительно для вашего спокойствия, предполагая, как вы бурно отреагируете, хотя необходимости в этом не было. Вполне достаточно моего диагноза и заключения, скрепленного моей личной печатью.

Он замолчал, уставился с выражением сомнения на лице на нее, переваривая информацию. Выражение лица изменилось на более спокойное.

– Извините, – неожиданно примирительно произнес Бойцов, – вы действительно врач?

– Да. Я работаю в Центральной детской клинической больнице. Хирургом.

Он был одет в белую накрахмаленную рубашку с длинным рукавом, дорогущий галстук, легкие летние костюмные брюки и туфли под стать «комплекта» упакованности, пиджак в этом раскладе подразумевался обязательно, но где-то по дороге задержался за ненадобностью, жарой и напряженной ситуацией.

Катерина окинула и оценила прикид одним взглядом, с сожалением почему-то понимая, что, как бы нелепо это ни выглядело при таком обмундировании, но…

– Кирилл Степанович, вам придется снять галстук, уж извините, обувь, вымыть руки, на всякий случай, тогда можно к Соне.

– Да, – только и сказал он после непродолжительной паузы, во время которой продолжал рассматривать соседку, чудесным образом оказавшуюся врачом.

Хирургом. Детским. В клинической больнице.

Что вызвало странное раздражение. Катерина тут же уловила это его настроение и сдержалась, чтобы не улыбнуться – ну, ясно, понятно! А ты меня за кого принял? А тут врач! Нехорошо-о-о! Он посмотрел на нее еще раз, как будто мысли ее прочитал или диалог с ней телепатический вел – явно пересиливая клокотавшее в нем раздражение. Упираясь носком в задник, по очереди снял туфли, резким движением рванул галстук за узел в сторону, словно передумал вешаться и торопился закрепить решение действием, помогая себе движением подбородка.

Ой-ой-ой! Какие мы грозные и разъяренные!

Подождав у дверей ванной, пока он мыл руки, Катерина проводила его в гостиную, где спала на диване Соня, и, оставив наедине с дочерью, ушла в кухню.

Как же чертовски она устала!

Так непереносимо хотелось в душ, чаю остуженного и спать, спать!

И еще есть, пожалуй.

Но на такой трудовой подвиг, как приготовление какого-нибудь, пусть простенького кушанья, она сейчас никак не могла бы сподобиться, хоть бутерброд банальный сварганить.

Кофе. Кофе и взбодриться немного как-то.

Приняв решение, наскоблив остатки сил, Катерина занялась делом, от которого ее не смог отвлечь приход Кирилла Степановича в кухню.