то девушка поняла, что на Хэле было надето не обычное платье серых, а какое-то другое.

Ткань, крой… оно невероятно шло женщине. Она стала стройнее, словно выше, и если бы не этот серый цвет, точнее отстраняясь от правил этого мира, Милена с уверенностью могла сказать, что Хэла знатная женщина, может даже хозяйка в доме.

Наверное виной тому было это сопоставление её с фераном, потому что теперь в голове у девушки эти двое были неразделимы, и это было так странно, потому что совсем недавно она и представить их не могла просто стоящими рядом, не то что парой.

День прошёл в изучении нижнего этажа — части домашних и серых, а также того крыла, что было напротив. Милена при свете дня увидела Эку и уже в третий раз поразилась красоте экономки Зарны. Но ещё больше девушку поразила невзрачность мужа женщины и количество её детей, и их похожесть на мать.

Они были разного возраста, но при этом были похожи друг на друга и словно Эка делала их сама по себе, без участия мужа, потому что от него в её детях не было кажется ничего.

Ещё Мила узнала, где кухня и узнала, что Мита живёт не в доме, а дом её с мужем находится за пределами площади, на которых были корты, тренировочные площадки, загоны тоор, что-то похожее на манеж.

Она бродила по мощёной камнем площади и дивилась постройкам, и устройству всего внутри. Тут даже кузня была своя, большая. Хотя за стеной тоже были. Но эта была при корте мастеров кузнечного дела.

Ходила Милена с Маржи, которая немного приболела и сейчас не работала вместе с другими серыми. Девушка интересно рассказывала и много чего знала.

После ужина серые и Хэла сидели на тех же скамейках, что и ведьмы с утра, и любовались розовыми лучами заходящей Тэраф. Было не то что холодно, скорее приятно свежо. Они болтали, кутались в плащи, пили тёплую разбавленную цнелю.

— Надо бы на реку сходить, — проговорила Сола.

— По водичке соскучилась, — поддела её Анья и рассмеялась, как и другие серые, а Сола обиженно надулась, и Милена сделала вывод, что это что-то для них значит.

Они переговаривались, шутя друг над другом, беззлобно, по-девичьи мило.

Белая ведьма уже совсем забыла о том эмоциональном всплеске, который произошёл с ней утром. Она посмотрела на Хэлу, которая тоже что-то вставляла в разговор с серыми, улыбаясь и иногда качая головой. Внутри Милены билось невероятное желание понять эту женщину, восхищение от неё было таким ясным, ярким.

Девушка попыталась представить Хэлу в привычном для них обеих мире. Как бы она выглядела? Красилась ли она или предпочитала естественность? Какого цвета у неё были волосы, если она перекрашивала их? Какая стрижка? Как она одевалась? Носила ли каблуки и строгие костюмы, юбки, блузы или может предпочитала удобные вещи — толстовки, джинсы, кроссовки?

Милена углубилась в это, будто уплыла, как внезапно её словно ударило — она увидела людей в чёрном, они стояли в светлом зале. Большие окна, рыдающая брюнетка в солнцезащитных очках и строгом чёрном брючном костюме. Её утешал невысокий плотный мужчина. Гладил по спине. А вот другой. Невысокий блондин. На нём черная футболка, чёрные джинсы, сверху косуха. Он что-то кричал, потом кинулся вперёд. И Милена увидела гроб.

Он был закрыт. Так же хоронили папу, потому что в аварии он очень пострадал.

Тонкая бледная женская рука потянулась к рукаву пиджака мужчины стоящего рядом. Он высокий, большой, от него исходила ярость. Он был готов ринуться вперёд, но женская рука сдержала его. Тот в косухе открыл крышку гроба, а там…

— Милка! — позвала Хэла глубоким, грудным голосом.

Девушка обернулась и увидела чёрную ведьму, злую, суровую… Милена начала моргать, из глаз потекли слёзы.

— Вылези из моей головы, живо! — прорычала женщина и белую ведьму ударила невидимая сила.

Она была уверена, что упала, что её ударили, но открыв глаза поняла, что так же сидит на скамье, ничего не изменилось, только вокруг озабоченные взгляды серых.

По щекам текли слёзы, они результат той страшной картины, которую она увидела, а ещё физической боли, которую только что испытала.

Мила встретилась с взглядом Хэлы. Непроницаемым, чёрным, колючим, глаза женщины стали тёмными, в них было столько ярости, что показалось на мгновение, что Милена сейчас умрёт на месте.

— Хэла, — всхлипнула она.

— Понравилось? — спросила чёрная ведьма ядовито.

Мила отрицательно махнула головой.

— А что так? — поинтересовалась Хэла, не меняя тона.

— Что случилось? — это был Роар.

Девушка сжалась. За митаром стоял Тёрк, а за ним Брок… все взгляды были озадаченными, полными тревоги.

— Давай, детка, расскажи какого по чужим головам лазить? — поддела её женщина. — Как тебе мои трупы?

Милена сглотнула, слёзы никак не останавливались и перед ней слова всплыла картина, которая предстала, когда гроб открыли.

— Почему? — выдавила она из себя совсем не желая этого знать, но это было как желание смотреть дальше, даже если знаешь, что не надо.

— А остальное фурой по Минке размазало, — прохрипела чёрная ведьма.

Милена попыталась побороться с собой, но не смогла, она дёрнулась в сторону и её вырвало возле лавки.

— Милена? — присел возле неё Роар.

Но стыдно и жутко было так, что всё внутри скрутило.

— А то! Ты давай, привыкай — тут у каждого в голове такие классные зарисовки. Не научишься с собой дружить, блевать через раз будешь, так и сдохнуть недолго, — зло проговорила Хэла, развернулась и пошла в дом.

И девушка почувствовала ярость Роара. Она ударила по ней так же сильно, как и ярость Хэлы, стало тяжело дышать. Митар развернулся и отправился за чёрной ведьмой.

И Милена была бы так счастлива, чтобы всё это остановилось, но сил не было даже поднять руку или сказать что-то, позвать митара — он же вернулся бы! Но не было даже возможности дышать.

Что она опять натворила?

Глава 4

Сначала в дом вошла разгневанная Хэла, но спросить у неё, что случилось Рэтар не успел, потому что за ней ворвался Роар, тоже злой и от его гнева, явно направленного на чёрную ведьму, у ферана внутри яростно взвыл его зверь.

Он встал из-за стола, готовый напасть на своего тана.

— Хэла, — рыкнул Роар. — Подожди.

В дверях появился Тёрк, и Рэтар видел, что старший брат был в том же настроение, что и он сам.

— Что? — развернулась Хэла.

И при взгляде на лицо ведьмы стало понятно, что защищать кажется надо будет вовсе не её.