Да что говорить, даже в православной Греции, где вроде бы и храмы никто не рушил, как верещат наши политики в рясах, и православие – государственная религия, и Афон имеется с прочими святынями, существует церковь поклонников древних олимпийских богов, довольно-таки активно требующая своего официального признания. В ней насчитывается под сотню тысяч человек, при том, что в самой стране народу раза в полтора побольше, чем в Москве…

– Да, в самом деле, – неожиданно подтвердила Варвара. – Я что-то про это читала…

«Ну и ну, – подумал слегка озадаченный Савельев, – и как только люди с ума не сходят?!»

Некстати вспомнил шефа – генерала Серебровского, недавно в составе делегации родного ведомства ездившего в Грецию и имевшего там беседу с настоятелем главного афонского монастыря. И вдруг невольно улыбнулся, представив генерала беседующим с каким-нибудь архипастырем церкви Зевса Громовержца, в древней хламиде и лавровым венком на голове.

«Ладно, это не наш околоток, слава Богу».

– Так вот, вернемся к нашей «Книге Семизвездья». Упоминаний о ней не так много – десятка полтора всего наберется, если по совести. Ее автором считается ирландский ученый монах Теобальд, попавший в плен к русским при Александре Невском и прижившийся в Новгороде. Впрочем, он мог ее просто привезти на Русь. А последние сведения гласят, что она находилась в книжном собрании небезызвестного Брюса, которое было замуровано в подвале Сухаревой башни. Потом еще писали, что после ее сноса в тридцатые годы прошлого века оно попало в руки НКВД. Но это писалось, сами понимаете, в какие времена, да еще в газетах не самого лучшего пошиба. – Николай Семенович махнул рукой. – Потом достоверных сведений нет…

Книга подразделялась на две части. Первая – это записи тех, кто владел ею. Например, все того же Елисея Бомелия. Или патриарха Никона – тоже знаковая фигура. Утверждают, что там есть страницы, способные перевернуть наше представление об истории. Кроме того, в ней содержались краткие выписки из не дошедших до нас книг включая, может быть и те, что сгорели вместе с Александрийской библиотекой. Не забывайте: сей манускрипт побывал в руках многих истинных мудрецов.

«Сейчас он вспомнит библиотеку Ивана Грозного», – промелькнуло у завороженно слушавшей Варвары.

– Есть мнение, что именно в ней указано место захоронения знаменитой либереи Ивана Грозного, – сообщил книжник. – Впрочем, эта библиотека – особая история, как и то, почему Иоанну Васильевичу взбрело в ум ее прятать. А вторая часть книги – оригинальный текст Теобальда – это, собственно, и есть высшая магия, точнее, ее раздел, именуемый теургией, – иначе: способами получить в свое распоряжение часть божественной силы. Причем, как говорят те, кто с книгой ознакомился, способы оные доступны даже и обычным людям. Простые и не требующие ничего, вроде кровавых жертв и сверхсложных заклинаний.

– Вот даже как? – невольно почесал нос Савельев.

– Да, именно так, – подтвердил профессор. – И я бы не стал от этого отмахиваться, несмотря на весь мой материализм. Допустим, что может быть проще паровой машины? А сколько времени потребовалось человечеству, чтобы ее придумать? И если на то пошло, первые примитивные паровые машины и даже роботы появились еще в античности, но были забыты… Почему бы и в том, что мы именуем сверхъестественным, не быть таким вот забытым открытиям? По сути, эта книга – итог тысячелетних наблюдений за природой и человечеством…

– Простите, Николай Семенович, – несмело, будто школьница, произнесла Варя. – Вот вы только что сказали, что последние упоминания о «Семизвезднике» связаны с именем Брюса…

– Да-да, – закивал ученый.

– А как же «Девичья игрушка» Баркова? Ведь она была написана через двадцать лет после смерти знаменитого фельдмаршала?

Архивариус посмотрел на девушку так, словно она сказала такую несусветную глупость, что ни в какие ворота не лезла.

– Как вам не стыдно, сударыня? А я вас еще почитал серьезным ученым! Барков! Ха! Это вы «Оду Семи звездам» имеете в виду?

– Угу, – еле слышно произнесла покрасневшая, что маков цвет, Озерская.

– То-то, что «угу», – передразнил профессор. – Несомненная фальшивка! Нет такой оды ни в одном авторитетном списке «Девичьей игрушки»! Не-эт!

Он резко махнул рукой, разрубая невидимый гордиев узел.

– Ну что ж, молодые люди, не смею вас больше задерживать… – Встав, Стрельцов смешно потер руки. – Тем более у меня заседание кафедры. Всего доброго, надеюсь, смог быть вам полезным. Да, – вдруг нахмурился он. – Могу сказать лишь одно: если эта книга действительно имела отношение к смерти Монго, то выходит, в ней есть тайны, которые убивают до сих пор. Это может вам показаться смешным, но я изучаю древние книги не первый год, и поверьте, иногда и впрямь сталкиваюсь с вещами, необъяснимыми с точки зрения здравого смысла… Так называемого…

– По-моему, очень умный дядька, – констатировала Варвара, когда они вышли из подъезда. – Приятно было послушать!

– Так-то оно так, но, кажется, мы даром потратили время, – буркнул Савельев.

«Да уж, – с непонятным раздражением подумал сыщик. – Значит, поклонялись, садясь на каменный фаллос! Каким местом да каким способом садясь – вот еще вопрос!»

– Не дуйтесь, Вадим. Это вам ужасно не идет. Кстати, я живу тут неподалеку. Не хотите заглянуть на чашку кофе? Я ведь вам должна…

Вадим протестующе замахал руками.

– Пойдемте, пойдемте. С Прохором вас познакомлю.

В-да, зима 1758 г.

Под водочку да соленые огурчики малость отпустило. Хоть и принял немного, больше не для веселия, а здоровья ради. А то совсем невмоготу стало от мыслей.

– Я же поэт! – ожесточенно доказывал Прохору. – Ученый, а не сыскарь! Разумеешь?

– Р-разумею! – соглашался ворон, а сам с неодобрением косился на стакан, которым размахивал его приятель.

– Меня послали сюда не для того, чтобы всякие вздорные слухи проверять, но для пользы отечественной науки. Верно?

– Вер-рно!

– Вот и стану заниматься делом. Шутка ли, четыре монастыря осмотреть. Да в пятый, если получится, нагрянуть.

– Нагр-рянуть!

– Да что ты; словно попугай, заладил?! – озлился поэт.

Тут и Прохор осерчал. Ах, ты, значится, так! Ну погоди же, милок.

– Бр-росай водку жр-рать! – завопил благим матом. – Завтр-ра р-работать!

– Ты чего? – опешил парень, не ожидавший столь предательского удара от вещей птицы.

Ворон, как с ним это частенько случалось, ответил иносказанием. Причем его же, Ивановыми стихами:

У тр-рех монахинь некогда случился спор-р,

А из того р-родился и р-раздор-р.

И сказывают впр-равду, и будто бы не вр-раки.