Даже Джери думала, что он мой босс. Как-то раз я отправился в загородный клуб с несколькими управляющими казино, и один из них сказал, что мой босс поджидает меня в углу. Я огляделся, ожидая увидеть какого-нибудь босса из “Стар-даст”, и заметил Тони, играющего в карты. Увидев, что я вскипел, парень сказал, что это была шутка, но она была недалека от общей картины, сложившейся в городе с самого начала.

Не успел Тони пробыть в городе двух или трех дней, как на меня накинулся шериф Ральф Ламб. Он сказал: “Передай своему другу, что через неделю его не должно быть в городе”. Я попытался заступиться за Тони. Я сказал:“Ральф, я не хозяин этого парня, он сам по себе. Отстань от него”. Это не сработало. Шериф хотел, чтобы Тони убрался из города.

Я передал Тони слова шерифа, но в тот момент приближался его день рождения или что-то типа такого же праздника, поэтому вместо того, чтобы уехать из города, Тони пригласил своих пятерых братьев. Они не имели проблем с законом. Один из них работал дантистом. Но шериф Ламб моментально арестовал их всех и отправил за решетку на несколько часов.

Он продержал Тони в изоляторе для пьяных всю ночь. Это был гнилой отстойник, в котором всех поливали водой из шланга, опасаясь вшей.

Когда Спилотро в конечном счете выбрался оттуда, он был в бешенстве. Он кричал: “Я убью этого сукиного сына”. Но затем он угомонился. Как-никак, он имел законное право остаться в городе, поэтому они с шерифом Ламбом заключили перемирие, несмотря на то что их отношения были далеки от дружеских.

Думаю, Тони даже смутно не представлял себе последствий своего переезда. Вряд ли у него был план действий. Обстоятельства менялись изо дня в день, но что более важно, ему приходилось действовать в одиночку, без поддержки».

Тони, Нэнси и их четырехлетний сын Винсент стали привыкать к новой квартире, а Нэнси – к новой роли домохозяйки из Лас-Вегаса. Фрэнк и Джери помогли семье Спилотро обжиться: Левша способствовал открытию счета в «Бэнк оф Невада» для Тони, а Джери представила Нэнси своим постоянным парикмахерам и мастерам маникюра в «Сизарс-Пэлас». Джери и Нэнси стали хорошими подругами. Они вместе ходили по магазинам, ужинали по вечерам, когда их мужья были заняты, (такое случалось нередко) и три-четыре раза в неделю играли в теннис в загородном клубе Лас-Вегаса, членами котрого они стали благодаря Левше.

В противоположность изысканным Розенталям с их дорогими машинами и домом с видом на поле для гольфа, Нэнси и Тони жили скромно. Они ездили на недорогих автомобилях и приобрели домик с тремя спальнями на Балфор-авеню, в обычном спальном районе. Нэнси записала маленького Винсента в католическую школу «Бишоп Горман», вступила в родительский комитет и даже осмелилась посетить местное отделение полиции, когда велосипед ее сына украли прямо у дома. Тони не пропускал ни одной игры малой лиги, где он сидел на трибунах или сразу за тренером вместе с остальными отцами, болеющими за своих сыновей.

Тони открыл магазин подарков в отеле «Серкус-Серкус» под названием «Энтони Стюарт Лимитед», и Нэнси частенько работала там. Большую часть своего времени Тони проводил в покерных залах в «Серкус» или в «Дьюнс», одалживая проигравшимся деньги под бешеные проценты. Вскоре практически все покерные игроки из двух казино стали ему должны.

Его ростовщические дела, рэкет и шулерство в карточных играх вскоре привлекли столько внимания, что спектакль под названием «Приключения Оззи и Харриет» пришлось заканчивать. Тони приставил бетонный блок к задней стенке своего дома, чтобы выглядывать из-за него и проверять, не идет ли слежка. Обычно слежка шла. Агенты видели его на поздних вечеринках с самыми молоденькими и самыми наивными девчонками в городе. В это же время Нэнси попалась за вождение в пьяном виде; в тот раз она указала имя Джери – а не Тони – в качестве контактного лица при возникновении экстренной ситуации.

Не прошло и двух недель с момента переезда Тони в Вегас, как федералы поставили его на прослушку. Чикагский отдел ФБР предупредил своих западных коллег о прибытии Спилотро. Федералы следили за Тони уже на одной из его первых встреч посреди пустыни, на которой его попросили подключить нужного поставщика мяса во все крупные отели. После этого было зафиксировано, как Тони проследовал на встречу с председателями местного Продовольственного союза. Затем представители этого союза назначили встречу главным закупщикам отелей-казино, и уже к лету все отели закупались мясом у нужной конторы.

«Мы дергали его в участок каждые три-четыре месяца по стандартным надуманным делам, – рассказывал сержант уголовной полиции Лас-Вегаса Уильям Китон. – Показывали ему поступившую жалобу, он обиженно ворчал, что люди подставляют его под арест, после чего мы его отпускали.

Тони любил всеобщее внимание. Был беспокойной натурой. В то же время он умел производить впечатление. Чикагская комиссия по борьбе с преступностью как-то отправила нам фото парня, голову которого засунули в тиски, они предполагали, что это было дело рук Тони. Я изредка посматривал на это фото и напоминал себе о том, что Тони крайне опасен. В голове парня зияла трещина шириной сантиметров в двенадцать, но Тони еще умудрился залить его лицо жидкостью для розжига и поджечь. Глаза бедняги буквально вылезли из орбит.

В сентябре 1972 года мы задержали его по подозрению в умышленном убийстве на основании чикагского ордера 1963 года. Ему было отказано в выходе под залог – обычная практика при расследовании убийства, – и он ожидал экстрадиции обратно в Чикаго. Думаю, Тони не хотел провести ночь в тюрьме, поскольку на судебном слушании о внесении залога за Спилотро присутствовал Розенталь. Это был не самый грамотный ход от Левши, но, я полагаю, у него не оставалось выбора».

«Прошел примерно год с момента переезда Тони, когда он позвонил мне из тюрьмы, – рассказывал Фрэнк Розенталь. – Ты должен поручиться за меня. Сделай это для меня, – попросил он, – тебе нужно будет дать показания о моей репутации, чтобы я вышел под залог”.

Оказалось, его загребли в связи с расследованием убийства в Чикаго в шестьдесят третьем году. Я ответил: “Твою мать, Тони, я работаю в казино, я стремлюсь к лицензии”.

Я попытался донести до него, что мне совсем не с руки будет приходить в суд и выдавать ему положительную характеристику на слушании о выпуске под залог при обвинении в убийстве. Для Совета по контролю за играми это было бы как красная тряпка для быка.

“Тебе придется, – сказал он. – Иначе мне крышка”.

Я отправился в суд. Я поручился за Тони, и его выпустили под залог в десять тысяч долларов. Тони клялся мне, что он невиновен. Он говорил очень убедительно. На следующий день я бросился изучать прессу, выискивая свое имя в статье о слушании. Мне повезло. Обо мне не написали».

«Они отвезли Спилотро в Чикаго, чтобы выдвинуть обвинения, – рассказывал агент ФБР Билл Роумер. – Когда его привлекли к суду, он заявил о своей невиновности и сказал, что не помнит, где находился в день убийства. Он сказал, что через неделю после убийства был застрелен президент Кеннеди, поэтому он постарается использовать эту дату, чтобы восстановить хронологию событий в день убийства Формана.