– Тогда идемте?

Торопливо выйдя из комнаты, Пруденс не заметила, как мужчины обменялись довольными улыбками. Пройдя мимо кухни, где Верити и Арабелла разговаривали с миссис Уитерилл, их старой экономкой, с радостью согласившейся вернуться в Уиллоу-Хауз, девушка заглянула внутрь и прихватила пару кусков сахара для лошади. В прихожей она задержалась, чтобы надеть шляпку с высокой тульей.

Лукас считал, что грешно прятать от людских глаз эти блестящие локоны, но счел за благо промолчать. Если эта чертовка узнает, как нравятся ему ее волосы, то станет покрывать голову всегда и везде.

Не обронив ни слова, Пруденс направилась к конюшне. Лукас шел следом, глядя на ее развевающиеся юбки и с улыбкой предвкушая верховую поездку в Марлден-Холл с этой прекрасной, хотя и обиженной молодой женщиной.

Решив добиться от нее вежливого радушия, если не дружелюбия, Лукас ускорил шаг и схватил ее за руку. Девушка взглянула на него с яростью.

– Что теперь? – резко спросила она, окинув Лукас взглядом, который мог бы сокрушить и скалу.

Схватив Пруденс за плечи, он заставил ее остановиться.

– Ты намерена сохранять это драчливое настроение до конца дня?

Пруденс встретилась с ним взглядом, сожалея о своей злости и детских попытках оттолкнуть его.

– Нет. Если хотите знать, я ненавижу ссоры, но вы сами довели меня до этого своими насмешками.

– Мы с Томасом всего лишь шутили, – тихо сказал Лукас, разжав руки. – Прошу прощения, если обидел тебя. Но если мы хотим, чтобы наша прогулка оказалась приятной, не могла бы ты пересмотреть свое отношение ко мне? Неужели мы непременно должны быть врагами? Может, попробуем стать более дружелюбными и заключим перемирие? – спросил он с мягкой, умоляющей улыбкой.

К его облегчению, Пруденс задумалась на мгновение, прежде чем ответить. Затем, глубоко вздохнув, взглянула на него своими прекрасными глазами и улыбнулась.

– Вы правы. Я вела себя недостойно… хотя и вы не без греха.

Догадавшись, что она имеет в виду его поцелуй двухнедельной давности, Лукас вздохнул.

– Давай забудем тот вечер, ладно? Мир?

– Мир, – согласилась Пруденс. – Было бы неучтивым с моей стороны относиться к вам, как к врагу.

Лукас легонько погладил ее по щеке, восхищаясь ее умом, пылким нравом и искренностью.

В конюшне девушка обнаружила, что Джон уже оседлал кобылу. Стоило ей провести ладонью по длинной лошадиной шее, как вся ее враждебность к Лукасу была забыта.

Прислонившись к деревянной двери, Лукас любовался гнедой кобылой, знакомящейся с новой хозяйкой. В глазах девушки вспыхивали счастливые огоньки при каждом взгляде на его подарок, привезенный из Лондона.

Неприятное воспоминание о нападении в ночь возвращения в Лондон заставило Лукаса посетить лондонскую гавань и лично проверить, стоит ли у причала корабль Джеффри. У него не было желания встречаться с дядей, но, наведя справки, он выяснил, что тот снял дом в Чипсайде и все еще дожидается прибытия сына.

Поскольку других покушений не последовало, а корабль кузена так и не появился, Лукас начал сомневаться в том, что за всем этим стоял Джеффри. Но неприятное предчувствие осталось, и Лукас на обратном пути продолжал присматриваться к каждому подозрительному незнакомцу.

Пруденс достала из кармана еще один кусок сахара, с восхищением глядя, как кобыла тычется носом ей в ладонь.

– Ты уже придумала ей имя? – поинтересовался Лукас.

Пруденс подняла голову, и ее взгляд упал на каштановую гриву лошади. Она ослепительно улыбнулась.

– Лисичка. Я назову ее Лисичкой. Как вам это нравится?

Лукас сделал вид, будто серьезно обдумывает ее идею, а затем одобрительно кивнул.

– Отличное имя… и очень подходящее. – Расстегнув пуговицы камзола, он достал из-за пазухи маленький сверток, перевязанный розовой атласной ленточкой. – Я приготовил подарок для тебя.

Пруденс торопливо развязала ленту своими ловкими пальцами. Под оберточной бумагой оказалась пара дорогих перчаток для работы в саду, напоминающих о том дне, когда Лукас приехал в Уиллоу-Хауз и обнаружил ее выдергивающей сорняки голыми руками.

– Ой! Я… я даже не знаю, что сказать.

– Можешь поблагодарить, к примеру, – предложил Лукас.

Она улыбнулась.

– Да, спасибо. Я буду их надевать, обещаю.

– Надеюсь. У тебя красивые руки. Когда ты приедешь в Лондон и попадешь ко двору, будет неприлично подавать королю руку для поцелуя, если она окажется исцарапанной и покрытой мозолями.

– Я запомню, – пообещала Пруденс. Неожиданно она сообразила, почему Лукас назвал подходящим предложенное ею имя лошади. К его удивлению и радости, девушка расплылась в улыбке. – Лисичка! Лис и Лисичка! – Она радостно засмеялась. – Вы были правы. Имя очень даже подходящее.

Взяв поводья, Пруденс вывела Лисичку во двор. Забравшись на каменную глыбу, она уселась в седло, расправила юбки и взглянула на Лукаса, с ловкостью атлета взлетевшего на спину своего могучего жеребца.

– Должно быть, в ваших конюшнях множество прекрасных лошадей, – сказала она.

– Это правда, – ответил Лукас. – Дядя Джордж оказался таким же страстным лошадником, каким был мой отец. К счастью, после отъезда из Марлден-Холла он оставил мне несколько отличных чистокровок.

– Куда он уехал… ваш дядя?

– В Лондон. Боясь возмездия, он затаился в доходном доме в Чипсайде и дожидается прибытия моего кузена Джеффри. Его корабль должен вот-вот появиться в лондонской гавани. Дядя Джордж хочет отплыть вместе с ним. Он намерен переселиться в Америку, где у него есть какие-то деловые интересы. Ты знакома с моим дядей?

– Нет. Я видела его однажды, когда он приезжал в Уиллоу-Хауз, чтобы договориться с отцом о покупке земли. Не могу сказать, что он произвел на меня приятное впечатление.

На губах Лукаса появилась едва заметная улыбка.

– Меня это не удивляет.

Пруденс повернулась к нему.

– Вы не ладили с вашим дядей?

– Нет.

– А с Джеффри, вашим кузеном? – робко спросила девушка. Мужчина, с которым она дважды встречалась, не выходил у нее из головы. – К нему вы относитесь лучше?

– Нет. – Лукас не мог скрыть ненависти, сжигавшей его на протяжении пяти долгих лет. – Мой отец и дядя Джордж все время враждовали. Дядя жил в Гемпшире, и мы видели его очень редко, но когда он появлялся, ты и представить не можешь, какие разыгрывались ссоры. Их неприязнь друг к другу отразилась и на Джеффри, который во всем слушался отца. Хотя должен признать, что Джеффри не поддерживал ни короля, ни Парламент, а лишь искал свою выгоду. Мы все вздохнули с облегчением, когда он поступил на флот и ушел в море. Со временем он дослужился до капитана. Позже он оставил флот, приобрел собственное судно и получил каперское свидетельство.