Вова дернулся, Кристина это почувствовала интуитивно, он весь был как натянутая струна, затронешь и лопнет, поэтому не взирая на чувство опасности и какой-то брезгливости вышла вперёд, и как можно дружелюбнее произнесла:

– Барышня читает криминальные новости, потому что проходит практику в отделе полиции.

– Как интересно, – протянул мужчина, – вы студентка? – вновь окинул ее, но на этот раз заинтересованным взглядом.

– Юридического колледжа, буду коллегой с вашей женой, – вывернула Кристина.

Мужчина тихонько хмыкнул себе под нос , рассчитался за газету и собрался уходить:

– Что ж, удачи вам на профессиональном поприще, – снова улыбнулся и отправился к машине, ожидающей на своем прежнем месте.

– Омерзительный тип, – резюмировала свои ощущения Кристина, – как только Вика умудрилась за него замуж выйти, такая приятная девушка и этот, прям энергетический вампир.

– Он один из заместителей мэра, а властьимущие редко бывают обаятельными весельчаками, – заметил Башир.

Вова молчал, стоял, пыхтел как паровоз, под парами, готовый сорваться в путь.

– Часто он покупает газеты? – поинтересовалась Кристина.

– Где-то раз в десять дней, привозит Вику на работу и покупает.

– А есть ещё такие постоянные покупатели?

– Кроме тебя и твоего отца? – с веселой улыбкой поинтересовался Башир.

Кристина нетерпеливо закивала.

– В основном дедушки – пенсионеры, живущие неподалеку, они новости привыкли в газетах читать, а не в интернете. Есть ещё один интересный экземпляр, живёт в элитном жилом комплексе в двух кварталах отсюда, каждое утро выходит на пробежку и покупает газету. Такая пародия на американских бизнесменов, читающих по утрам финансовые вестники.

– Понятно, а кроме вас кто ещё в округе торгует газетами?

– Так каждый киоск на остановке, тебе зачем, решила бизнес открыть, конкуренцию мне составить?

– Да так, мысли просто, не обращайте внимания, пойду я в отдел. Вов, – обратилась к своему водителю, – ты как – то давай отомри уже и кулаки разожми, а то от нас окружающие шарахаются.

Владимир слегка кивнул, но угрожающего выражения с лица не убрал.

– Тебе он тоже не понравился? – полюбопытствовала Кристина.

– Ты себе даже не можешь представить как, – низким, рычащим голосом ответил Вова.

Любимова в отделе не было. Кристина смогла облегчённо выдохнуть, экзекуция откладывалась. Следов ночного события тоже не осталось. В отделе был только Димка, который об утренней ее выходке не спрашивал. Кристина была ему за это благодарна. Спросить где Любимов она не решалась, занималась уже привычной бумажной работой.

К обеду Любимов не появился, оказалось, что его вызвали в главное управление, докладывать как продвигается расследование по делу о маньяке. Поскольку основного их начальника не было, Димка эти функции взял на себя, поэтому в обед Кристина была совершенно свободна и отправилась в сопровождении Вовы обедать в кафе с Ленкой, сожалея, что разговор с Романом снова отложился.

Глава 19

Задница, достаточно подходящее слово, чтобы уж не совсем грубо звучало. Это то место, где прошли последние сутки Романа. Ровно с тех пор, как он проснулся утром на разобранном диване в кабинете с разбитым лицом и следами сексуальной активности на теле. Точнее на одной конкретной части тела, находящейся ниже пояса. Это ж надо было так облажаться, нет это неправильное слово, оскотиниться будет точнее, но все равно не отразит сути его поступка. То, что он был пьяным и считал, что все происходящее ему снится – это слабое оправдание, подходящее второкласснику, забывшему дома дневник.

Он забыл не дневник, а собственную совесть, точнее не забыл, а пропил. Несмотря на то, что тело болело после вчерашней стычки, Роману хотелось, чтобы ему ещё кто-нибудь втащил, желательно господин Ящеров Павел Олегович, чтобы он не чувствовал себя перед ним виноватым, за содеянное с его дочерью безобразие.

В общем и целом, если бы от раскаяния умирали, то дата смерти лейтенанта Любимова наступила в этот день.

Приступ самобичевания наступил не сразу. Романа разбудил долбеж в дверь, который совпадал с набатом в голове, отчего голова казалось, лопнет. Он кое-как собрал себя с дивана и на нетвердых ногах пошел открывать чёртову дверь, лишь бы только эта экзекуция прекратилась. Тут он глубоко просчитался в первый раз за этот день, потому как за дверью стояло его непосредственное начальство и взирало на него как на собачью какашку, прилипшую к ботинку во время прогулки. Он в принципе приблизительно так себя и чувствовал куском дерьма, но это же начальство, ему мало того, что подчинённый плохо себя чувствует, ему надо чтоб он подыхал.

Подполковник орал, нет он блажил, причем так, что скворцы, недавно вернувшиеся с юга чуть обратно не улетели, побросав свои скворечники. Вопил, что Роман скотина, что премии лишит, заставит дежурить, в звании понизит и дальше по тексту. Роман стоял слушал молча, ибо в тот момент связать слова в предложения при всем желании не смог бы. Подполковник выдохся не сразу, где-то минут через сорок, хотя по ощущениям Романа прошло часа два. Велел собираться на ковер в главное управление, там их ждут с докладом по делу о маньяке, и если этот доклад не готов, то лучше бы Роману его придумать прямо на ходу, и чтобы он был настолько убедительным, что все в него поверят, потому что лишаться должности и звания из-за него подполковник не намерен.

Когда большой начальник покинул кабинет, Роман присел на стул, пытаясь осознать, что это только что было. В кабинет завалился Димка со стаканом какого-то пойла, подошёл и протянул Роману:

– Пей, это антипохмелин, – коротко скомандовал.

Роман был в таком состоянии, что сопротивляться не мог, молча выхлебал малоприятную жидкость.

– Дуй в душ, а то в таком виде в главном управлении тебя за террориста примут, тебе лицо кто так подкрасил?

– Бандитская пуля, – невесело усмехнулся Роман, чуть пришедший в себя.

Тяжело поднялся и поплелся в душ, расположенный в другом крыле здания, рядом со спортивным залом. По дороге встречались коллеги, глядя на его лицо, которое буквально гласило: "Не влезай, убьёт", предпочитали только кивнуть в знак приветствия. У одной из дверей мелькнула темная шевелюра, девушка стояла спиной, открыв дверь в кабинет, собираясь зайти. Роман сам не понял, как схватил ее за локоть.

Виктория Суханова повернулась, глядя на Романа испуганными глазами. Он хотел извиниться за свой поступок, но она резко схватила его за руку и затянула в кабинет.

– Роман Юрьевич, – затараторила срывающимся голосом, – прости, что так получилось, я понимаю, ты наверное меня осуждаешь, но так сложилось, – продолжила путано, – я тебя очень прошу, не рассказывать никому о