– Это тебе, – сказал он. – Я планировал передать их тебе, когда ты станешь Главой Клана Витуриа, но сейчас они тебе больше пригодятся.

Когда я открыл коробку, то чуть не выронил ее.

– Тысяча чертей! – Я уставился на мечи с узорчатым черным травлением, мечи, которым, возможно, не было равных во всей Империи. – Это же телуманские мечи!

– Их сделал дед теперешнего Телумана. Хороший был человек. Хороший друг.

В династии Телуманов рождались самые талантливые кузнецы Империи на протяжении столетий. Сейчас Телуман каждый год тратил месяцы, делая доспехи из серракской стали для новых масок, выпускников Блэклифа. Но телуманский меч – истинный телуманский меч, способный рассечь пять человек за раз, – куется в лучшем случае раз в несколько лет.

– Я не могу их принять.

Я попытался вернуть подарок деду, но тот сорвал у меня со спины мои мечи и вместо них сунул в ножны телуманские.

– Это подарок, достойный Императора, – произнес он. – Вот увидишь, чего ты добьешься благодаря им. Всегда побеждать!

– Всегда побеждать! – повторил я девиз клана Витуриа, и дед оставил меня одного, вернувшись к гостям.

Еще не оправившись от его подарка, я направился к шатру с угощением в надежде найти там Элен. Чуть ли не на каждом шагу люди останавливались поболтать со мной. Некоторые совали мне в руки тарелки с кебабом, другие – напитки. Двое масок постарше сокрушались, что Испытания не выпали на то время, когда они заканчивали Академию. Группа патрицианских генералов обсуждали Императора Таиуса полушепотом, словно боясь, что за ними могут следить шпионы. Никто не говорил о Пророках без благоговения. Никто бы не осмелился. Когда я наконец вырвался из толпы, так и не найдя Элен, то заметил ее сестер, Ханну и Ливию, которые пялились на скучающего Фариса.

– Витуриус, – воскликнул Фарис, и я испытал облегчение, что он не стал относиться ко мне со страхом и заискиванием, как остальные. – Мне надо, чтобы ты меня представил.

Он смотрел на горстку девушек-патрицианок, разодетых в шелка и увешенных драгоценностями, скрывающихся за краем шатра. Часть из них наблюдала за мной встревоженно и хищно. Я знал некоторых из них даже слишком хорошо, чтобы понимать, что все их шепотки и взгляды ни к чему хорошему не приведут.

– Фарис, ты – маска. Тебе не нужно представляться. Просто пойди и поговори с ними. Если ты нервничаешь, попроси Декса или Деметриуса пойти с тобой. Ты не видел Элен?

Он пропустил мимо ушей мой вопрос.

– Деметриус не пришел. Возможно, потому что развлечения идут в разрез с его моральным кодексом. А Декс уже пьян в стельку. Хоть раз в жизни расслабился, слава небесам.

– А что насчет Трист…

– А он занят только своей невестой, – Фарис кивнул на один из столиков, где Тристан сидел с хорошенькой темноволосой Алией. Он выглядел таким счастливым, каким я никогда его не видел. – А Леандр объяснялся в любви Элен…

– Снова?

– Снова. Она велела ему проваливать, пока снова не сломала ему нос, и он ушел. Уединился с какой-то рыженькой в глубине сада. Так что ты – моя последняя надежда. – Фарис метнул на девушек плотоядный взор. – Если мы напомним им, что ты будешь Императором, уверен, сможем закадрить по парочке на каждого.

– Это мысль, – я действительно так подумал, но вспомнил про Элен. – Но мне надо найти Аквиллу.

В этот самый момент она сама вошла в шатер и прошествовала мимо девушек. На мгновение остановилась, когда к ней обратилась одна из них. Элен сверкнула на меня взглядом, затем что-то прошептала. Челюсть девушки буквально отвалилась, а Аквилла развернулась и пошла прочь.

– Я должен догнать Элен, – бросил я Фарису, который заметил Ханну с Ливией и призывно улыбнулся им, приглаживая непослушный вихор.

– Слишком не напивайся, – посоветовал я. – И, если не хочешь проснуться без своего достоинства, лучше держись от них обеих подальше. Они – младшие сестры Элен.

Улыбка вмиг слетела с лица Фариса, и он уверенно вышел из палатки. Я поспешил за Элен, заметив блеск светлых волос. Она направлялась через огромный сад деда к покосившемуся сараю позади дома. Света от шатров не доходил сюда, и лишь звезды освещали путь. Выбросив напиток и держа тарелку, я одной рукой подтянулся и вскарабкался на покатую крышу.

– Могла бы выбрать место, куда забираться не так трудно.

– Здесь спокойно, – сказала Элен из темноты. – К тому же отсюда виден весь путь до реки. Принес мне что-нибудь?

– И не рассчитывай. Ты поди уже наелась до отвала, пока я жал руки всем тем чванливым типам.

– Мать сказала, что я слишком тощая, – она кинжалом подцепила с моей тарелки печенье. – В любом случае, что тебя так задержало? Ухаживал за стайкой девиц?

Неожиданно пришел на ум разговор с дедом, и повисла неловкая тишина. Мы с Элен не обсуждаем девушек. Она дразнит Декса, Фариса и других по поводу их флирта, но не меня. Такого не было никогда.

– Я…

– Поверишь ли, Лавиния Таналья имела наглость спросить меня, говорил ли ты когда-нибудь о ней? Я чуть было не сунула шампур от кебаба в ее рвущийся наружу лиф.

В голосе Элен прозвучала дрожь, и я прочистил горло.

– И что ты ей сказала?

– Сказала, что ты вспоминаешь ее имя всякий раз, когда посещаешь девочек в доках. Заткнула ее сразу.

Я рассмеялся, понимая теперь причину выражения лица Лавинии. Элен улыбнулась, но глаза ее оставались печальными. Внезапно мне показалось, что ей очень одиноко. Когда я повернулся, чтобы поймать ее взгляд, она отвернулась в сторону. Что бы с ней ни происходило, она была не готова поделиться со мной.

– Что ты сделаешь, если станешь Императрицей? – спросил я. – Что ты изменишь?

– Ты победишь, Элиас. И я буду твоим Кровавым Сорокопутом. – Она произнесла эти слова с такой убежденностью, словно повторяла старую истину. Таким же тоном она могла сказать, например, какого цвета небо. Но затем она передернула плечами и вновь устремила взгляд в сторону. – Но если выиграю я, то изменю все. Расширю торговлю к югу, привлеку женщин в армию, налажу отношения с маринцами. И я… я сделаю что-нибудь с книжниками.

– Ты имеешь в виду Ополчение?

– Нет, я имею в виду то, что происходит в Квартале. Эти облавы, убийства… Это не…

Я знал, Элен хотела сказать, что это неправильно. Но это было бы саботажем.

– Все можно сделать лучше, – сказала она. В ее лице читался вызов, когда она посмотрела на меня, и я удивленно поднял бровь. Прежде Элен никогда не выказывала сочувствия к книжникам. Теперь она нравилась мне еще больше. – А что насчет тебя? – спросила Элен. – Что бы сделал ты?

– Думаю, то же самое. – Я не мог признаться ей, что совсем не желаю становиться правителем, да и не буду им никогда. Она не поймет. – Может быть, я доверю тебе править Империей, пока сам буду отдыхать в гареме.