Мои глаза защипает от слез.

– Я знаю, что это так, мам. И я очень тебе благодарна за то, что ты делаешь для меня и для него. – Мама ушла от отца ради того, чтобы у нас с Хьюсоном было место, которое мы могли бы назвать домом. Благодаря этому я смогла поступить в университет, чтобы получить диплом. Она единственный опекун в течение недели, пока я живу в кампусе, и я не смогла бы доверить сына кому-то еще. Несомненно, мы стали ближе с тех пор, как я сама стала мамой, и мне это нравится. Она одна из немногих, кто остался на моей стороне. И я не могу себе позволить отдалиться от нее. Я так и не решила, что делать с Кэлом, но отложила эти мысли, чтобы насладиться последними часами с сыном.

* * *

Хьюсон лежит на спине в манеже и радостно пускает слюни, пока мы ужинаем. Бабушка настаивала, чтобы по воскресеньям мы ужинали в парадном обеденном зале и одевались соответственно. На мне черное шелковое платье чуть ниже колен, с высоким воротником и короткими рукавами. На ногах – простые черные балетки. Волосы я собрала в аккуратный пучок, а из макияжа нанесла только блеск для губ и тушь. Было важно следовать правилам. Я не могу забывать, что денежные вопросы под их контролем. Одно неверное движение, неверное слово, и они могут выкинуть меня. Вот почему мне сложно расслабиться, когда я тут. Приходится всегда быть начеку.

В детстве я не могла понять, почему мама перестала общаться с родителями. Но одного часа в их компании было достаточно, чтобы это обрело смысл. Тем не менее, мне не следует жаловаться. Они приняли нас, сделали возможным мое поступление в университет, и я благодарна им. Возможно, они не легкие в общении люди, но и не бросили нас в нужде. Без них нам пришлось бы сводить концы с концами, и уж точно я не имела бы возможности учиться. Родители не могли себе этого позволить, а на стипендию подать я бы просто не успела. Жизнь здесь не идеальна, но предпочтительнее ее альтернативы. Многим матерям-одиночкам повезло значительно меньше, и понимания этого достаточно, чтобы заглушить неблагодарные мысли.

– Как дела с учебой, Лана? – спрашивает дедушка, когда горничная убирает наши тарелки из-под десерта. Мамин папа – хороший человек. Правда, он не слишком влияет на события, происходящие тут. Моя бабушка помешана на контроле, у нее все по струнке ходят. Она правит домом и людьми, здесь жившими, железной хваткой. Мама говорит, что именно поэтому она так преуспела в бизнесе. Большинство посторонних думают, что это бизнес-гений моего дедушки превратил небольшое дело в розничной торговле из дружелюбного местечкового супермаркета в многомиллионную национальную сеть магазинов с узнаваемым брендом, но бабушка была такой же движущей силой в бизнесе, как и в личных отношениях. Нельзя отрицать, она грозная и та еще задира.

– Все хорошо, дедушка. Я записалась на дополнительные занятия, занимаюсь волонтерской работой и хожу на йогу с подругами.

– Звучит чудесно, моя милая, – ласково улыбается он.

– Надеюсь, у тебя хватает здравого смысла, чтобы не путаться с молодыми людьми, – добавляет бабушка.

– Конечно, бабуль, – улыбаюсь я, стиснув зубы.

Она делает маленький глоток кофе, прежде чем пригвоздить меня смертоносным взглядом.

– Каким бы невиновным ни оказался тот красивый мальчик, ни один мужчина не захочет воспитывать чужого выродка.

– Мама! – В ужасе восклицает моя мать. – Неужели это так необходимо?

Моя рука дрожит, когда я подношу чашку к губам. Мне непреодолимо хочется отвесить ей пощечину. Как он посмела?

– Ты смеешь одергивать меня в моем собственном доме? – интересуется она с ледяным выражением лица. Ее хитрые уколы – постоянное напоминание о том, что мы полностью в ее власти. Скверная черта для набожного человека.

Мама складывает руки на коленях.

– Нет, конечно. Прости, мама.

– Если бы ты лучше воспитывала своего ребенка, она не оказалась бы в той же ситуации, что и ты.

Мама не может скрыть обиду, проступившую на лице, и я вступаюсь за нее.

– Мама прекрасно меня воспитала, – смотрю я на бабушку. – Жестоко с твоей стороны говорить, что это не так. К тому же на дворе 21 век. Сейчас нет ничего необычного в том, чтобы одной растить ребенка. – Подавись ты.

– Это смертный грех! – Ее лицо искажается. – А детям не следует пререкаться со старшими.

– Я не ребенок. – Мама сжимает мою руку, но я не отступаю. – Я уважаю твои правила и условия, но не собираюсь молча сидеть здесь и слушать, как ты унижаешь мою мать, которая не заслужила подобного обращения.

Дедушка смотрит в окно, явно желая оказаться в любом другом месте. Напряженность повисает в воздухе, и я злюсь из-за того, что Хьюсону приходится расти в окружении подобных вещей. Это может плохо на нем отразиться. Вдруг раздается громкий вопль, тут же превратившийся в требовательный крик. Настало время дать ему бутылочку. Я осторожно встаю, подхожу к манежу и беру Хьюсона на руки. Прижав к груди, нежно целую в макушку, закрываю глаза и вдыхаю его чудесный детский запах, напомнивший, зачем я все это делаю. Я крепче прижимаю его к себе, эту крошечную часть Кэла – постоянное напоминание о мальчике, которого я любила.

* * *

Слезы катятся по моим щекам, когда я в последний раз целую Хьюсона в щечку и на цыпочках выхожу из его комнаты, чтобы не разбудить. Воскресные вечера – моя самая нелюбимая часть выходных. Мне всегда тяжело дается прощанье.

Мама везет меня до кампуса, не комментируя мое меланхоличное настроение. Я прислоняю голову к окну и закрываю глаза. Горе и боль борются во мне с чувством раскаяния. Каждый раз прощание с Хьюсоном оставляет новый шрам у меня на сердце. Мне не нравится, что он всю неделю остается без родителей. Конечно, с ним моя мама, и она – ангел. Она любит его и заботится так, как я сама, но все равно это не равноценная замена. Интересно, отдалится ли он от меня из-за того, что меня не было рядом в его ранние годы? Мне не по себе из-за того, что я лишаю Кэла даже этого. Но у меня нет выбора.

Именно это я и говорю Лив, вернувшись в общежитие, когда она спрашивает, подумала ли я про Кэла за выходные.

– Просто поговори с парнем. Тебе не обязательно рассказывать по Хьюсона прямо сейчас, – предлагает она, заметив мое угрюмое настроение. – Но поговори с ним. Проверь, изменился ли он. Оцени его мотивацию. Возможно, проведи немного времени с ним, а потом реши, рассказывать ему или нет.

– Ты считаешь меня чудовищем из-за того, что я не сказала ему, да?

– Я знаю, тебе пришлось сделать тяжелый выбор. Не представляю, каково это – оказаться в таком сложном положении.

– Я жалею, что не сказала ему сразу, как только узнала. Но я была в не лучшем состоянии, и родители убедили меня, что лучше молчать. А теперь я в полном смятении. – Я подбираю колени под себя, сидя на кровати. – Одна часть меня считает, что будет лучше, если я позволю ему жить собственной жизнью, наслаждаясь всеми ее прелестями, но другая часть уверена, что он теряет гораздо больше, не зная своего сына. А потом я вспоминаю мамины слова, и мне становится страшно.