Я вздохнула, закатывая рукава платья выше локтей.

– Он был со мной той ночью, когда пришла Хельга.

Антон медленно оглядел кухню, будто по-новой оценивая обстановку, и сел обратно. Я тоже села на самый краешек стула, запоздало отметив, что сидушка наполовину мокрая. Лестер потянулся за чаем Антона, хотя перед ним остывал собственный.

– И что там произошло? – Антон убрал руку с пистолета, но продолжал следить за каждым движением Лестера.

Тот преспокойно сделал глоток.

– А вот напрасно вы, кстати. Зеленый и правда вкусный. Хотя это все ароматизатор, конечно… М-да. Я знал, что в мире творится неладное. Что какая-то большая сила ищет сосуд, чтобы выплеснуться.

– И пришел показать ей, как это лучше сделать, – мрачно подсказала я.

– Обижаешь, моя радость!

– Прости. Конечно. Ты просто соскучился и заглянул на огонек.

– А почему нет? Может, я волновался после того, как ты исчезла на три года со своим красавчиком. – Антон напрягся, и я мысленно пожелала Лестеру врезаться мизинцем во все уголки тумбочек, которые есть в этой квартире. – Представь, я переживал о тебе!

– Ну и зашел бы на минутку! Но ты остался на всю ночь.

– Чтобы помочь тебе! Если помнишь, я сам чуть не… – Он перевел дыхание. – Имей в виду, я не пошутил про пять минут. После того как эта добрая старушка меня чуть не прикончила, мне вообще все тяжело дается. Я даже не знаю, останется ли у тебя голос. И тебе свое волшебство советую расходовать с умом. У тебя и так его…

– Хельгу ведь убили не в квартире? – перебил Антон. Он стал похож на настоящего участкового – не хватало только складного блокнота для записи показаний.

Лестер сделал нетерпеливый жест рукой, словно взмахнул платком.

– Откуда я знаю где? Она появилась ночью, истекая кровью.

– Просто появилась, и все?

– Да. А ты где был в этот момент, господин телохранитель?

Так они до утра не закончат. Я снова встала, разглаживая несуществующие складки на платье.

– Лестер, скажи… Ты можешь оживить кого-то, кто очень глубоко заснул? Представить, что он проснулся?

Лестер так внимательно посмотрел на меня из-под вздернутых бровей, что я почувствовала себя идиоткой.

– Ты, похоже, не слышала, что я только что сказал, деточка. У меня сил не хватит даже вообразить тебе вкусное мороженое. А кого ты уже успела укокошить, позволь спросить?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но он вдруг расплылся в улыбке:

– Смотри-ка, твоя мама пришла в себя.

– Вкусный чай? – спросила мама. – Ой, что это? Вера, ты разлила?

– Конечно, я, – пробурчала я под нос и, взяв кипу салфеток, залезла под стол. Дыхание начало сбиваться. В полной тишине я вытерла разлитый чай и поднялась. – Пойду переоденусь. Через минуту буду готова.

Коротко кивнув Антону, я вышла в прохладный коридор. Дышать по-прежнему было тяжело, но я заставляла себя делать короткие мерные вздохи. Когда-нибудь этот момент должен был настать. Момент, когда Лестер не сможет исправить то, что я наделала.

– Что за красавчик? – раздался за спиной голос Антона.

Я ускорила шаг.

Видимо, это и значит вырасти. Начать самой исправлять свои ошибки.

* * *

Моя комната напоминала музей. Ощущение было такое, будто только вчера я встала, заправила кровать, пристроила поверх одеяла красную подушку в виде сердца, собрала рюкзак и отправилась на дачу.

До сих пор не верится, что мама так легко поверила байке про стажировку. Неужели она даже не искала меня, не пыталась связаться все эти три года?

Я вздохнула. Смирись уже, Вера.

Занавески закрывали окна на две трети, погружая комнату в прохладный полумрак. На столе и книгах лежал толстый слой пыли. Я перевернула одну – учебник истории за девятый класс. Из него вывалились знакомые старые фотокарточки, засушенные цветы, реклама литературных курсов и сложенный вдвое пробный вариант ЕГЭ по истории за 2009 год. Если закрыть глаза, можно было представить, что я живу нормальной жизнью: поступила в институт, хожу на пары, ношу необъятные толстовки и читаю «Грозовой перевал» на английском.

Я распахнула окно, впуская в омертвевшее пространство свежий воздух. В какой момент все пошло не так? Тогда, когда я встретила Лестера? Или попыталась убить живое существо? Или силой собственной души оживила психопата?

Лестер был прав. Никогда я не была нормальной. И без волшебной силы жить не могу. Иначе как объяснить, что не одна, так другая меня нашла?

Только эта, другая, похоже, постепенно делает из меня монстра.

Я открыла шкаф. В углу, зажатый между зачехленными пуховиками и шубой, висел кафтан, похожий на те, что носили крестьянки в восемнадцатом веке. Конечно, шили его не два века назад и не у нас, а на фабрике в Китае. Монетки с рунами, украшавшие горловину, лишь отдаленно напоминали те, что носили в старину. Но ощущение, которое я испытала, примерив его когда-то на ярмарке реконструкторов поверх обыкновенной блузки, заставило выложить все карманные деньги. Я погладила выпуклую гладкую вышивку.

– Время, – сказал Антон из-за двери.

Я достала с полки первые попавшиеся джинсы и футболку с мультяшным Джерри. В школе мне нравились нарочито беззаботные принты.

– Иду!

В ящике с бельем нашелся черный лифчик. На прикроватной тумбочке лежала пара деревянных амулетов с ярмарок, в верхнем ящике – запасной телефон. Повинуясь внутреннему порыву, я стащила с пальца кольцо Эдгара и оставила рядом с расческой.

Готова. Нет, секунду. Я схватила старый вариант ЕГЭ по истории, сложила и сунула в задний карман джинсов. Вот теперь готова.

Открыв дверь, я наткнулась на Наума. Кот вытерпел от меня два поглаживания, а на третье лениво отпихнул лапой.

– Платье не забудь, – напомнил Антон.

– Петр Сергеич, а чай? – послышался из кухни мамин голос.

Он еле заметно вздохнул.

– В другой раз. Сейчас надо ехать в аэропорт, искать вещи. Без нас не найдут.

Мама появилась в коридоре. За ней семенил Лестер. Он застыл эдакой идеальной картинкой на фоне двери в ванную.

– Мы проверим насчет мошенников, – сказал Антон. – Свяжемся с вами. Номер я записал.

– Спасибо, Петр Сергеевич.

Я потрепала Наума за ухом и уже хотела идти, но Лестер обиженно воскликнул:

– А как же обняться на прощание?

Он шагнул ко мне, картинно разведя руками. От него ничем не пахло, как будто меня обнимал пластмассовый манекен. Только длинные волосы щекотали щеку.

«Смотри по сторонам, моя радость», – прошелестел в голове тихий голос. – «Внимательно смотри».

Лестер отпустил меня и на глазах превратился обратно в немощного слепого мужчину. Радужки глаз посветлели, тело сгорбилось, роскошные локоны потеряли объем.