– Правда? – вспыхнула, обернувшись к нему, Степанида.

– Еще какая правда, – осторожно, чтобы не напугать, подвинулся к ней подпоручик. – А во-вторых, поверь, не стоит оно того. Уж я-то знаю…

Пока он так уговаривал девушку не наделать глупостей, прячущийся за прилавком Прохор заметил, что на него никто не обращает внимания, и решил действовать. Пробравшись на карачках под откидной столешницей, приказчик выскочил из своего укрытия и, отпихнув в сторону никак не ожидавшую такого подвоха Стешу, завладел ее револьвером.

– Ишь что удумала, подстилка господская! – заорал он, ощутив в руке тяжесть оружия. – Вот я тебя в полицию сдам, хлебнешь на каторге с шила патоки!

– Что ты сказал, говнюк? – встал между ним и упавшей девушкой Будищев.

– Не подходи! – продолжал блажить почувствовавший себя героем Прошка. – Я про тебя слыхал, по тебе тоже тюрьма плачет!

– Да что ты говоришь? – криво усмехнулся моряк, прикидывая про себя: сразу пристрелить мерзавца или сломать ему для начала пару конечностей.

– Да! Вы оба бандиты и социалисты! Думали, не догадаюсь? Шалишь, брат, я вас сразу раскусил! Ничего, сейчас полиция подоспеет…

– И что ты сделаешь? – поинтересовался Дмитрий.

– Всех вас сдам, скажу, вы меня грабить пришли с револьвером, вот!

– Положи ствол, придурок, пока я тебе его никуда не засунул!

– Ах ты!.. – вспыхнул приказчик от просквозившего в словах подпоручика презрения и нажал на спуск.

Мудреный механизм исправно сработал, курок щелкнул по шпендику и… ничего не случилось.

– Он что, незаряжатый? – растерянно спросил Прошка, с недоумением разглядывая оказавшееся бесполезным оружие.

– Ну почему же не заряжен, – почти сочувственно улыбнулся Будищев. – Просто капсюля на место не вставлены.

– Вона как, – протянул приказчик и тут же согнулся от удара под дых.

– Слушай сюда, урод, – прошипел Дмитрий, вывернув приказчику руку, так что он и дернуться не мог. – За Семку я бы тебе просто ноги переломал, а вот если бы Стешу на каторгу из-за такого, как ты, дерьма отправили…

– Пустите, ваше благородие…

– Ты смотри, уже и благородием стал…

Примерно через четверть часа на месте происшествия появилась полиция, в лице городового Тихона Зыкина.

– Есть кто живой? – опасливо крикнул он в дверь, выставив перед собой саблю.

– Заходи, не бойся, – с усмешкой отвечал ему Дмитрий, добавив про себя: «Выходи, не плачь».

– Это что у вас тут приключилось? – округлил глаза страж порядка, увидев избитого и связанного Прохора и стоящего рядом с ним флотского офицера.

– Да вот, – пожал плечами подпоручик, – напал на защитника отечества, понимаешь!

– Прохор-то? – с явным недоверием в голосе протянул Тихон, неумело убирая клинок в ножны.

– И еще револьвером угрожал, – добавил Будищев.

– Каким-таким револьвером? – еще больше удивился городовой, сам так и не сподобившийся приобрести себе огнестрел и обходившийся при охране порядка кулаками, лишь для самых буйных приберегая сабельные ножны[29].

– А вот, – показал Дмитрий.

– Ишь ты, – подобрался старый служака. – Откуда только он у него взялся?

Услышав эти слова, приказчик встрепенулся и, с надеждой посмотрев на полицейского целым глазом, попытался что-то промычать, но со сломанной челюстью это было несколько несподручно.

– Любезнейший, – нахмурился моряк, – мне показалось, или ты подвергаешь сомнению слова офицера флота?

– Никак нет, ваше благородие! – испугался городовой. – Не извольте сомневаться, сейчас я этого паразита в околоток доставлю, а уж там разберемся, и где он револьвер взял, и кто его надоумил с им на господ кидаться. Только уж вы, господин подпоручик, соблаговолите с нами пойти. Чтобы, значит, показания дать по всей форме.

– Это можно, – кивнул Будищев.

Не выглядевший слишком здоровым Зыкин неожиданно легко поднял за шиворот Прохора и пихнул впереди себя, иди, мол. Тот, и не подумав сопротивляться, покорно поковылял, время от времени припадая на ушибленную ногу.

– Стеша, нам пора, – позвал отрешенно сидевшую в уголочке девушку Дмитрий.

– Хорошо, – как-то безучастно кивнула она.

– Ну что с тобой? – наклонился над ней моряк.

– Я думала, я его убью, – всхлипнула она. – Револьвер Семка из квартиры уволок перед самым обыском. Говорил, что будет меня защищать, а он даже не заряжен…

– Бывает.

– Будищев, научи меня стрелять! – с неожиданной страстью в голосе попросила Степанида.

– Прямо сейчас?

* * *

Полицейский околоток за прошедшие несколько лет ничуть не изменился, и даже надзирателем здесь по-прежнему служил все тот же штабс-капитан Деревянко.

– Что тут у вас? – с ленцой в голосе поинтересовался он, уставившись на избитого приказчика и бравого моряка.

– Нападение на господина офицера, – отрапортовал городовой.

– Даже так?

– Здравия желаю, господин штабс-капитан, – протянул ему руку Будищев.

– Мы знакомы? – удивился тот, отвечая на рукопожатие.

– Встречались, – ухмыльнулся Дмитрий.

– И где же?

– Здесь.

– Вот это поворот, черт возьми! – округлил глаза вспомнивший его полицейский. – Прямо скажу, не ожидал!

– Если честно, я тоже.

– Но что же случилось?

– Их благородие, значит, желают жалобу подать, – вмешался преданно глядевший в глаза начальству Зыкин.

– На кого?

– Так на Прошку же. Он, стервец, удумал господину подпоручику револьвером угрожать.

Услышав обвинение, смирно стоявший до сих пор приказчик встрепенулся и бросился в ноги к полицейскому, пытаясь что-то промычать, но бдительно следившие за ним городовые немедленно пресекли эту попытку и скрутили задержанного.

– Господи, совсем мир с ума сошел! – брезгливо посмотрел на него Деревянко.

– И не говорите, господин штабс-капитан, – поддакнул Будищев.

– А вы, собственно, каким образом в его лавке оказались? Это ведь в лавке случилось, не так ли?

– Случайно, – равнодушно пожал плечами Будищев. – Услышал шум и зашел. А он там бушует. Девушку какую-то обидел, оружием размахивал… вероятно, выпил лишнего. Вот и пришлось его успокоить.