Влетев в Сашка, Груня на секунду ощутила у него сбоку что-то твердое и поняла, зачем Сашок надел спортивный костюм на два размера больше — не только потому, что такова была мода «новых русских», но и потому, что под складками костюма абсолютно незаметной делалась подвесная кобура с пистолетом. Выходит, пистолет постоянно был при нем!

— Ой, Сашок! — всхлипнула девочка. — Там такое! Андрей исчез, осталась только кровь и разбитая бутылка из-под коньяка, как будто Андрея по голове треснули!..

— Ты сама это видела? — резко спросил Сашок.

— Нет, видела Любовь Александровна. Понимаешь, Андрей не пошел на концерт, потому что должен был тайно с ней встретиться, а она зашла в его купе и прибежала в ужасе…

Сашок все понял.

— Пойдем! — коротко бросил он и заспешил в вагон СВ. — Я-то отлучился на пять минут, — сказал он Груне, перешедшей на бег, чтобы поспеть за его широким размашистым шагом. — Будем надеяться, ничего серьезного, а то все начнут гадать, куда я исчез. Все-таки организатор концерта…

Они добрались до вагона, и Сашок сразу же прошел в первое купе.

— Да! — присвистнул он, едва войдя. — Дела!

На столике и на одной из подушек виднелась кровь. Осколки коньячной бутылки разлетелись во все стороны. Горлышко, за которое бутылку держали, нанося удар, валялось на полу. Один из матрацев был наполовину сбит на пол, а на коврике виднелись две параллельные полоски. На них Сашок и указал Груне:

— От его кроссовок остались, факт. То есть, когда он потерял сознание, его куда-то потащили, подхватив под мышки, а ноги волочились по полу. Интересно, куда его поволокли?

Он внимательно разглядывал вмятины на ковриках в купе и в коридоре, оставленные обувью оглушенного Андрея.

— А бутылка коньяка — та самая, которую Алексей выдал Игорю для угощения Самсонова, — сообщила Груня. — Во всяком случае, этикетка точно такая же.

— Угу, — кивнул Сашок. — Этого и следовало ожидать.

— Почему? — испуганно спросила Груня. — Ты ведь не думаешь, что Игорь с Самсоновым…

— Не думаю, — бросил Сашок. — Понятно, их бутылкой воспользовались, чтобы и их подставить под подозрение. Тем более, били пустой бутылкой… М-да! Ладно, кыш отсюда!

— Как это — кыш? — обиделась Груня.

— Вот так. Все следы мне затопчешь. И вообще, тебе тут не место. Иди лучше женщину успокой — мол, все в порядке, «братан» взялся разобраться, получит она своего Андрея целым и невредимым.

— По-твоему, он жив? — спросила обрадованная Груня.

— По-моему, да… Ладно, беги.

Груня поглядела на Сашка, открыв рот и собираясь задать еще несколько вопросов, но по его виду поняла, что спрашивать пока ни о чем не стоит. И бегом устремилась в последнее купе.

— Мы видели в приоткрытую дверь, как вы промчались, — сказала Азалия Мартыновна. — Ну, что он говорит?

— Говорит, что, похоже, Андрей жив и в поезде, и что он его найдет, — поспешила сообщить девочка. — Велел не высовываться и не мешать ему.

— Раз велел — значит, будем слушаться, — сказала Азалия Мартыновна. — Он получше нашего в таких делах соображает.

Любовь Александровна не произносила ни слова. Мать перевела взгляд на нее.

— Ну? Что скуксилась? Ничего с твоим драгоценным не случится! Расскажи лучше, как ты с ним познакомилась, потому что сейчас и рисовать, и петь не с руки… Эх, такую песню испортили!

— Да самым обыкновенным образом познакомились, — рассеянно ответила Любовь Александровна. — В Бразилии.

Несмотря на серьезность — можно сказать, почти трагичность — момента, старуха и Груня не смогли сдержать улыбок.

— Ну, ты, дочка, даешь! — покачала головой старуха. — «Обыкновенно, в Бразилии!..» Как будто знакомиться именно в Бразилии — для всех самое простое и обычное дело.

— Ну, я хочу сказать… — Любовь Александровна немного выпрямилась и подтянулась. — Почти все время я работала в лаборатории, так как очень много надо было успеть за то время, на которое у нас было соглашение о сотрудничестве, и только ближе к концу моего пребывания коллегам удалось вытащить меня на пляж…

— На Копакабану? — сразу спросила девочка. Об этом пляже — одном из самых знаменитых в мире — она, разумеется, тоже была наслышана.

— Нет, Копакабана — это в Рио-де-Жанейро, а я была в Сан-Паулу. Но там пляжи не хуже. Коллеги соблазнили меня еще и тем, что сейчас проводится турнир по пляжному волейболу, в котором участвуют мои соотечественники. Там, мол, и временные трибуны для зрителей на пляже воздвигнуты, и вообще все удобства. И я пошла, из любопытства. Андрей и Сергей играли очень неплохо, хотя, конечно, ни они, ни кто другой из зарубежных участников с бразильцами тягаться не мог. Бразильцы заняли все три первых места, и лишь одна из их команд оказалась на шестом. Просто, видно, полулюбительская была команда, заявленная для обкатки. Но пятое место Андрея и Сергея — на таком турнире это тоже было очень здорово! И я подошла их поздравить…

— Сама подошла? — усмехнулась Азалия Мартыновна.

— Ну, мама!.. Ты ведь понимаешь, как приятно бывает в дальней стране встретить соотечественников. С Андреем мы как-то сразу подружились. С Сергеем тоже, но с Андреем больше. Он очень славный — этакий добродушный медведь. Он очень волновался, как бы мне во всем угодить. Насколько он ловок на спортивной площадке, настолько в жизни кажется увальнем. Так неотрывно смотрел мне в рот, ожидая, что я скажу и о чем попрошу, что не замечал ничего вокруг. То на прохожего наткнется, то локтем чашку кофе со столика смахнет…

— А тебе и приятно было! — ввернула старуха. — Скажи уж честно, он не только в рот тебе глядел, как будто ты что-то умное сказать можешь, он вообще на тебя пялился!

— Мама! — Любовь Александровна вспыхнула. — Еще одно такое замечание — и я вообще ничего не буду рассказывать!

— Ладно, молчу, — проворчала старуха.

— Так вот, выяснилось, что домой мы возвращаемся практически по одному маршруту. Одним самолетом через Сан-Франциско, только братья сойдут в Японии, где у них еще один турнир, а я уже во Владивостоке, где у меня были дела в тамошнем научно-исследовательском центре… Уже оттуда я должна была самолетом долететь до вашего города, — повернулась к девочке Любовь Александровна, — забрать маму, которая, пока я моталась по командировкам, жила у сестры, и оттуда двигаться поездом. Мама не выносит самолетов, понимаешь?

— Так вы живете в Санкт-Петербурге? — спросила Груня.

— Нет, в Москве. Так что сойдем завтра днем. И, насколько теперь понимаю, Андрей, знавший мои планы, уговорил брата пролететь самолетом только половину пути, а потом пересесть на один поезд с нами. Наверно, хотел нас до дому проводить, вещи поднести, заодно окончательно выяснить, где я живу… — Любовь Александровна вздохнула.

— Да, дела… — пробормотала старуха.