Там, где вы назначили мне к конюшенному двору положить основание, т. е. по правую руку от проспективной дороги к роще, по теперешнему положению место не весьма выгодно, потому что весьма далеко от водопоя. Хорошего же колодца иметь на горе никак нельзя, и выкопанный в 12 сажен колодец держит в себе воды небольшое количество, которое скопляется из земли, а действительной ключевой жилы нет, да и быть не может, потому что горизонт обеих побочных речек, да и самой Москвы-реки лежит весьма низко…

Освидетельствовал обе побочные речки и берега их, и кажется мне, что есть возможность оживотворить живыми водами прекрасную, но по сю пору мертвую и безводную ситуацию вашей усадьбы, в саду и в скотном дворе вашем будут везде фонтаны, возле дома каскад великолепный, конюшенный двор при воде же текучей построен будет там, где вы его назначили.

Словом, прекрасное положение места будет право несравненное, все оживет и все будет в движении; по сю пору я признаюсь, что виды романтические составляют без воды мертвую красоту, я говорю, без воды, потому что нижние воды, на которых хозяин имеет только право глядеть, а в деле употребить не может…

Все это поверял я на месте, нанес на план и теперь делаю расположение всей усадьбы вообще, которое по возвращении моем представляю на ваше одобрение…» (Будылина М. В. Архитектор Львов. М., 1961).

Большинство парков в русских усадьбах были красивы. Однако существовало совсем немного архитекторов, чей ландшафтный почерк можно было узнать, подобно живописной манере художника, не удостоившего свое полотно подписи.

Помимо удачно выбранного места для усадьбы в Введенском зодчий применяет и непривычную посадку деревьев кругами. И результат оказался восхитительным — сосны, быстро вырастая на склоне холма перед домом, на высоте соприкасались «зонтичными» кронами. И чем выше поднимались деревья, тем шире становился этот зеленый круг.

Мудрость подобной посадки состояла в том, что появлялся надежный зонтик от солнца, а его сфера находилась так высоко, что не мешая току воздуха и проветриванию пространства, не заслоняла обзор окрестностей. Да и воздушные возмущения, вихри, бури не были страшны деревьям, поскольку они держались кучно, замкнутым кругом.

Но вместе с тем зодчий не забывает уделить особое внимание и тем растениям, что подобно шорам направляют ваш взгляд, ограничивая рукотворную «просеку» и внося регулярность в этот чарующий пейзажный парк.

И если по одну сторону усадебного дома, с северо-востока карандаш зодчего прорисовывает на генеральном плане парка сухие, бесстрастные ленты продольно-поперечных аллей и дорожек, то на юго-западном участке парка таилось столько загадок и чарующих диковинных пространств, что просто дух захватывало от каждой последующей и, главное, неожиданной встречи.

В теплицах усадьбы все продумано до мелочей. И ступенчатые решетки для растений, и прогулочная скромных размеров галерея, украшенная по одну сторону колоннами, и даже ящики для навоза и емкости для песка.

Теплицы были достаточно простые по конструкции, небольшие по размерам, однако температура, освещение в них соответствовали среде обитания тех или иных растений.

Зодчий предусмотрел три вида теплиц. Одни он называл холодными, другие — умеренными, третьи — теплыми. Так, в холодных температура поддерживалась зимой от 1° до 8°С. Он предусматривал их для содержания апельсинных и лимонных деревьев, требовавших лишь незначительной температуры выше 0°, но не боящихся даже и случайных, кратковременных понижений ниже 0°.

Его же умеренные теплицы имели температуру от 8° до 15 °С. В них зодчий предполагал содержание растений подтропических поясов, ну и конечно же менее взыскательных из тропических стран, таких как пальмы и папоротники. В теплых теплицах температура должна была достигать 20° и выше.

Примечательно, что зодчий, имея в своем распоряжении все виды строительных материалов, тем не менее использовал только дерево. Но почему не использовать металл? Оказывается, металлические конструкции, быстро охлаждаясь, понижали и общую температуру самого помещения. Кроме этого, на металле осаждалась влага, которая, попадая на растения, причиняла им вред. Разрабатывает зодчий и дополнительные особые деревянные рамы, которыми в зимние месяцы на ночь для тепла и прикрывали теплицы.

Оберегаются растения и в расчете на жаркое лето. Тогда вместо ставен на стекла накладываются особые притеночные щиты, создающие тень. Они изготавливаются из тонких деревянных планок, тростника, рогож и парусины.

Люди, бывавшие во Введенском, вспоминали, насколько красивы были теплицы в зимние ночи и вечера, так как они все светились изнутри. А делалось все это с одной простой целью — при недостатке дневного солнечного света электрический благотворно влиял на растения.

Стоило войти либо въехать в усадьбу, как вскоре по правую руку в стороне вырастало длинное здание конюшен. Место было выбрано очень удачно — близко и от усадебного дома, и от аллеи, по которой подъезжали. И вместе с тем, как сооружение хозяйственное, было оно развернуто к усадебному дому торцовой частью.

Кроме конюшен здесь же располагались и каретные сараи и существовали жилые помещения для кучеров и конюхов, кузнецов и каретников, шорников и колесников…

При конюшнях предусматривался и ряд необходимых подсобных помещений: манеж, фуражная, небольшая инвентарная, сбруйная, комната для дежурных.

Одной из отличительных особенностей этого конного двора являлся круглый купол и световые проемы по всему его периметру. Потому помещения были не только уютны, но и залиты светом.

Если в пейзажном отношении водоемы имели естественный характер, то и в парадности им тоже нельзя было отказать. Их оформление отличалось особой изысканностью. Водные феерии Львова дополнялись группировкой деревьев и кустов с учетом своеобразия их естественных очертаний, а также и самим разнообразием окраски в зависимости от времен года.

А между тем воды искусственных каскадов, водяной завесы в подножии статуи перед домом и «водяной горы» в гроте при выходе из пещеры совсем неожиданно для глаза превращались в размеренные, спокойные ручьи, лишь кое-где преграждавшиеся порогами, и спадали, в конце концов, в нижние пруды.

Внимательно всматриваясь в природу, Львов замечал в ней места веселые либо меланхолические. Он умел эти настроения дополнять и развивать.

Если театральный декоратор манипулирует всего лишь теми декорациями, что сам и сотворил, то «декоратор природы» Львов совершает удивительное — он творит сказку веселую либо сумрачную из того, что есть, — «вход в луг загромождают деревья темной и печальной зелени, между ними прогалина довольно широкая дает место дороге, против которой выход засажен зеленью веселой и свет обращен на оную с востока и с полудня».

Отображая плоскости и объемы парков, Львов придает большое значение распределению солнечного света. Он отмечает, что это «правило самое важное и самое трудное для начинающего снова, но в готовом лесу легко и с пользою употребить можно».