– А ну, братцы, хватай его, потолкуем по душам! – скомандовал он сержантам.

Те не заставили себя долго ждать и тотчас сдернули приказчика с седла. Северьяна прислонили к стволу трухлявой березы, и Петенька демонстративно проверил пистолет и убедительно покачал им. Приказчик побледнел и срывающимся голосом спросил:

– За что, поручик?

– Дай-ка ему для вразумления, Иван, – кивнул Петенька одному из сержантов. Тот, коротко размахнувшись, так врезал приказчику, что зубы хрустнули. Однако бил Иван умело – ни одного выбитого.

– За что?! – петухом возопил приказчик.

– А чтобы понял, с кем ты дело имеешь, – наставительно произнес Петенька. – А то вы тут с Никишкой совсем забылись, царями вообразили себя! Власть же в России едина: государыня-матушка и ея верные слуги. То есть мы, Тайная канцелярия. И кто на нас умышляет, тот умышляет на самое государыню. Злодейство непростительное, кнут и плаха. Вот и думай, как тебе сейчас быть.

– Да разве я… – захлебнулся Северьян. – Да никогда… Да ни за что…

– Значит, так, Северьян, докладывай без утайки: что тебе Никита Акинфич приказал? Способствовать нам аль, наоборот, названным голштинцам головой выдать. Или еще что такое?

– Батюшка… Барин… Ваше высокородие… – захлебнулся Северьян слезами и пал на колени. – Да ни в жисть!.. Всей душой… Живота не щадя… Па-амилуй!

– То-то же, – наставительно произнес Петенька. – Докладывай, не мешкая.

– Изволил Никита Акинфич приказать отвести вас в Нижнетагильский завод, куда фон Заукен и Эрхард отбыли как бы для инспекции литья пушечного. И там совместно с заводской стражей оных голштинцев имать и в железа ковать. Ну а после на все уже ваша воля, мы люди маленькие, в дела государственные нам не след входить. Как Тайная канцелярия порешит, так оно и будет.

– Когда мы там будем?

– Если немедля дальше скакать, то ввечеру должны.

– Хорошо, – кивнул Петенька. – Давай, братец, снова садись на коня и веди. Но помни – мы не верим никому и никогда, и в случае чего первая пуля твоя. Но ежели поспособствуешь, все может статься. Тайная канцелярия сурова, но справедлива и верных слуг вознаграждает соразмерно заслугам. Может, ты и вернешься еще в прежнее состояние из нынешнего подлого, это как их высокографское сиятельство Александр Иванович указать соизволит.

Северьян лишь угрюмо глянул через плечо да шапку поглубже натянул, но не сказал ни слова. Однако в глазах его мелькнул злой зеленый огонек, точно рысь на мгновение из лесной чащи выглянула.

Заводской поселок завиднелся уже в сумерках – низенькие черные избенки, низенькие гнилые изгороди, низенькие чахлые елки кругом. Северьян, не говоря ни слова, сразу направил своего жеребца к большому каменному дому со стоящей рядом вышкой, как понял Петенька – заводскому управлению, где размещалась и заводская стража. И действительно, они еще не успели подъехать, как от стены отделилась черная фигура и, угрожающе поднимая фузею, хрипло спросила:

– Кто такие?

– Не узнал, что ли, болван? – раздраженно ответил Северьян. – Это я, а со мной господа из Петербурга.

– Ах, не признал, Северьян Кондратьич, не признал, прости за ради бога, – зачастил караульщик, срывая шапку и кланяясь. – А гостей-то понаехало, раньше за год столько не было.

– Так, где голштинцы остановились?

– Так их управляющий определили к вдове Маньке, – угодливо сообщил караульщик. – Там им удобно будет и приятственно.

– Это уж точно, – хмыкнул Северьян. – Значит, так, поднимай стражников, пять человек при оружии, – он оглянулся на Петеньку, тот молча кивнул. – Чтоб сей момент здесь были.

– Не извольте беспокоиться, Северьян Кондратьич, не извольте.

К указанной избушке подобрались молчком, вообще в заводе очень тихо, разве что какая собака спросонья гавкнет – и снова тишина. Петенька поставил двоих стражников у окон, хотя это была лишняя предосторожность, вряд ли кто оттуда выпрыгнет, но и лишним такое не будет. После этого вместе с остальными стражниками и своими сержантами подошел к двери, посмотрел на нее, усмехнулся – удержит только петуха, не больше, кивнул Ивану:

– Давай, братец.

Сержанты переглянулись и почти без разбега дружно ударили в дверь, та вылетела с треском, и они едва не кубарем вкатились в избенку. Петенька на всякий случай знаком приказал одному из стражников ударить прикладом в ставни, для внушительности. Грохот, треск бьющихся мисок и горшков, железное бряканье, и тут же сержанты появились, волоча две белые фигуры. Одна фигура была в исподнем, вторая вообще в костюме Адама, в избе раздавались тихие всхлипы, но вопить в голос бабенка не осмелилась. И то хорошо, подумал Петенька, иначе хлопот не оберешься.

– Один из стражников пусть остается здесь, чтобы Манька не орала и народ не переполошила. А этих берем с собой и везем… Где тут у вас потолковать можно без помех?

Северьян, не помешкав, предложил:

– Тут за околицей старая кузня осталась, сейчас заброшена, все в заводских делаем, так что там никто не бывает.

– Отлично, – согласился Петенька, – везем туда. Иван, возьми еще одного человека и собери все вещи, особливо смотри, чтобы бумаги до последнего клочка были. И лошадей прихвати.

– Все сделаем в лучшем виде, вашбродь, – осклабился Иван.

Тот из голштинцев, который был в подштанниках, прошипел:

– Hillmelsreih! Was ist das?

– Halt die Klapp! – отрубил Петенька. – И вообще, говорить только по-русски, вам тут не ваша вшивая Голштиния.

– Вы отфетить за этот произволь! Мы есть официрен!

– Ну, кому и за что отвечать придется, это мы еще посмотрим, – философски заметил Петенька. – А пока помалкивай, милейший. Да, кто-нибудь там, дайте этому дураку подштанники, а то как-то срамно получается для официрен, – ухмыльнулся он. Стражники угодливо подхихикнули, но Северьян лишь нахмурился.

В заброшенной кузне было темно и холодно, даже когда стражники воткнули пару факелов в щелястые стены, лучше не стало, лишь какие-то дикие кривые тени заплясали вокруг, создавая впечатление бесовского шабаша. Петенька уселся на подвернувшийся чурбан и кивнул Северьяну. Тот понятливо приложил обоим голштинцам по загривку, так что они невольно брякнулись на колени. Тот, который и раньше пытался возражать, снова возмутился:

– Не сметь! Я есть барон фон Заукен.

– Это нам известно, – кивнул Петенька. – Офицеры голштинской службы Карл фон Заукен и Фридрих Эрхард, посланы в уральские заводы… Кстати, а кем посланы?

– Нас послал феликий князь Карл Петер Ульрих, – гордо заявил второй голштинец. – И фы будет отвечать за произволь. У нас есть саморучный рескрипт феликий князь на инспекций уральский штальверкен.

– А вот это очень кстати, – обрадовался Петенька. – Ну, ежели Иван таковой рескрипт в ваших бумагах не отыщет, я ведь с вас кожу рвать буду. Да, кстати, вы взяты за караул Тайной Ея императорского величества канцелярией по обвинению… Ну, с этим мы погодим немного. Сначала мы выясним кое-что другое. Вам знаком барон Христиан-Август фон Брокдорф?