– Ты не откровенен со мной, вот почему ты все портишь. Ты держишься на расстоянии.

– Порой мне кажется, что ты тоже со мной не откровенна. – Я замолкаю, не в силах продолжать. Не стоит требовать от нее того, что сам не могу дать. Если бы я был честен с ней, то сказал бы о своих чувствах.

Я совершал поступки, которыми не могу гордиться. Я пожертвовал теми, кто мне дорог, ради карьеры. Боюсь, я превратился в своего отца.

А его никто не любит.

– Да, ты прав. Я не честна с тобой. У меня есть свои секреты, именно поэтому я ухожу. Это безответственно и инфантильно, но иначе я не могу. – Джен медленно подходит ко мне, готовая заплакать. Видя ее слезы, я почти теряю самообладание, но все же я держусь прямо, поджав губы, и выгляжу, словно дурацкая статуя. – Не уверена, что ты вынесешь мои секреты, но, тем не менее, я хочу тебя, Колин: со всеми твоими достоинствами и недостатками. Я хочу всего тебя.

Ее слова, будто живительный бальзам, успокаивают меня. Все, что причиняло мне такую боль – гнев и разочарование – просто растворяется в мягком свечении ее глаз. Эти слезы для меня. Ее боль и эмоции – это все для меня, а я как полный кретин топчусь по ее чувствам последние несколько месяцев.

Черт, последние несколько лет. На самом деле, с тех пор как встретил ее. Я слишком опекал ее. Все время оберегал и приглядывал. И терял ее…

Хотел ее, но не позволял себе обладать ею, а вместо этого постоянно отталкивал и ранил.

Она заслуживает лучшего. Человека, который спас бы ее и не позволил работать в месте, которое с каждым днем делает ее все несчастнее.

– Через несколько недель я уеду, и пути назад нет. – Джен вздергивает подбородок, и я вижу решительность на ее печальном лице. – Я уйду, нравится тебе это или нет, невзирая на последние… препятствия. Так почему ты не можешь подарить мне частичку себя? Это все, чего я хочу, Колин. Я покину тебя, прежде чем все осложнится. Ты ведь этого хочешь, верно? Я знаю, ты не любишь сложности.

Я не люблю сложности, потому что видел, что произошло между родителями. Они – это наихудший вариант сложных взаимоотношений. Никто не понимает их, а я и подавно.

Но с Джен все уже сложно, хотя еще ничего даже не началось. Но если она станет моей, смогу ли я потом ее отпустить?

Не знаю.

– Снова собираешься мне отказать, не так ли? – Она спрашивает, потому что я молчу. Я слышу раздражение в ее голосе, она очень напряжена. – Не могу поверить! Я предлагаю тебе себя без каких-либо обязательств, и ты пытаешься придумать, как проще отделаться от меня. Боже, какая же я дура!

Неспособный больше сдерживаться, я приближаюсь к ней, рассерженный, что она оскорбляет себя. Я испугался, что Джен действительно уйдет, и я потеряю свой единственный шанс. Слишком много думать вредно. Мне нужно дать этому произойти и воспользоваться появившейся возможностью.

А когда настанет время, просто отпустить ее.

– Нет, ты не дура, – бормочу я, протягивая к ней руки и заключая ее лицо в ладони. Я держу ее так, что она вынуждена встретиться со мной взглядом. Поглаживая пальцами ее щеки, я чувствую, как она дрожит от моего прикосновения. – Ты делаешь такое предложение, что мужчина сперва должен подумать.

Невыплаканные слезы все еще блестят в глазах; одна из них срывается, оставляя влажный след на коже. Наклонившись, я останавливаю ее бег губами, чувствуя соль и слушая прерывистое дыхание Джен.

– Мы сделаем это, но не второпях, ты же понимаешь, о чем я, – шепчу я.

Она закрывает глаза, и слезы путаются в длинных, густых ресницах.

– И что тогда делать?

– Узнавать. – Я трусь носом о ее нос, вдыхая ее запах. Боже, мне требуются все внутренние силы, чтобы сохранять спокойствие и не дать себе волю. – Разведывать.

– Больше походит на… исследование. – Ее дыхание замирает в горле, когда я нежно целую кончик ее носа.

Усмехнувшись, качаю головой.

– Это совсем не похоже на исследование. – Я следую губами по ее щеке, прокладывая горячий путь на нежной коже. – Ты была права, когда сказала, что я не люблю обязательств. Подобие обязательств, которые у когда-либо были… я делю с тобой.

Она кладет руки мне на бедра, цепляясь пальцами за пояс джинсов. Ее прикосновение воспламеняет меня изнутри, возбуждая в ту же секунду. Она понятия не имеет, какое сильное влияние на меня оказывает. Сколько выдержки требуется мне сейчас, чтобы не перебросить ее через плечо, как сделал бы пещерный человек, и не утащить к себе в спальню.

– Но это не больше, чем дружба с… некими преимуществами. – Я поднимаю голову и вижу ее обеспокоенный взгляд. Ей, да и мне тоже, не нравится то, что я вынужден сказать, но я должен быть честным. Дурачить ее и заставлять поверить, что это нечто большее, было бы ошибкой.

У нас ничего не получится. Я слишком эгоистичен и разочаровал бы ее. Я бы удерживал возле себя, когда ей нужна была бы свобода. Я не достоин ее. Она – это лучшее, что было в моей жизни, где не так уж много милого и хорошего.

Я хочу для нее – и наших отношений – такую ясность, которая только возможна после всех этих лет. Понимание того, что она уйдет и мы никогда не будем вместе, заставляет меня использовать любую возможность.

Джен кусает губы и опускает глаза.

– Я справлюсь с этим.

Язык ее тела говорит, что это не так, но сейчас я не могу об этом думать.

Я слишком сильно хочу ее.

То, что Колин предлагает мне – это именно то, что он предлагает всем женщинам, появляющимся в его жизни. Временные отношения, нечто легкомысленное и непродолжительное, как раз то, с чем он может справиться.

Я сама предложила это. Мне некого винить, кроме себя. И на этот раз я возьму то, что хочу, невзирая на последствия. Я хочу его, и неважно каким способом я этого добьюсь. Постоянная игра в перетягивание каната уже изжила себя.

Новая мантра снова и снова прокручивается в моей голове.

Освободись. Отпусти.

Упершись руками в его бедра, я встаю на цыпочки и легонько прижимаюсь к его губам своими. Поцелуй мягкий и невинный насколько это возможно, а Колин все еще держит себя в руках, как будто боится, что я отстранюсь от него, если он сделает первый шаг.

Но это именно то, чего я жду от него: чтобы он показал, что хочет меня, чтобы между нами уже что-то началось. Это уже так долго тянется, что я совсем не знаю, что мне делать.

Иногда я задаюсь вопросом, вдруг он отталкивает меня, потому что я была стриптизершей, хотя это еще не самое худшее. Мне надо сильно постараться, чтобы сохранить свою тайну. Даже Фэйбл не знает худшего. Надеюсь, никто никогда и не узнает.

Я отодвигаю свои плохие мысли о прошлом в сторону и снова целую его: касаюсь его губ и нежно исследую их. Они мягкие, полные и влажные и на вкус как небеса. Он хватает меня за талию и притягивает к себе, когда наши тела соприкасаются, я слышу его порывистый вздох. Этот слабый звук, то, как напряглось его тело в моих объятиях, наполняет меня пьянящей силой.