– Размерчик маловат.

– Неужели до такой степени?!

– В том-то и проблема, что Силютин не в силах доказать обратное. Не будет же он носиться голым по офису?

– Он и убил, – решил Илья.

– Думаешь?

– Конечно! Разве можно так позорить мужика?

– М-да… Номер четвертый. Агнесса Михайловна Гайдук, сорока шести лет. Руководитель финансового отдела. Соблазнительная, пикантно целлюлитная толстуха. Старовата, конечно. Нормально соображает, только когда дело касается бухгалтерских выкладок. В остальном – простодушна, как самка дикобраза.

– А не слишком ли ты критичен к людям?

– Нет. К Инге Агнесса Михайловна никаких претензий не имела. По крайней мере, так утверждает народная молва. Номер пятый. Софья Андреевна Орешкина, двадцати семи лет. Очаровательная голубоглазая кошечка, подзадержавшаяся в детстве. Или искусно исполняющая роль младенца.

– Милая, – улыбнулся Здоровякин. – И добрая.

– Стоп, машина! – заорал Валдаев. – Не милая и не добрая! Не смей нежно отзываться о девушке, которую зовут иначе, нежели Маша Здоровякина. Четыре года назад я прокололся, подпустив к тебе Настасью. А теперь – не выйдет!

– Да я просто…

– Знаем мы вас, извращенцев! – грохотал на весь берег Валдаев. – Жены мало! Сонечку подавай!

– Да не нужна мне Сонечка!

– А что ты облизываешься?!

– Я… я не облизываюсь! Я, между прочим, целый месяц без секса!

– Опять? – утих Валдаев. – О-о…

Александр посмотрел на друга сочувственно, так, словно у Илюши была последняя стадия рака.

– У вас снова проблемы?

– У нас снова двойня! Если ты, конечно, заметил!

– Не заметить это способен разве что Стиви Уандер. Ладно, прости. Думал, ты подбиваешь клинья к Софье. Давай продолжим. Софья. Из всей компании она единственная по-доброму отзывается об Инге. Полагаю, она испытывает к начальнице сложные чувства – восхищение вперемешку с завистью. Постоянно твердит об американской школе рекламного бизнеса, где Инга овладела невероятными знаниями.

– Инга на самом деле училась в Штатах?

– В Лос-Анджелесе.

– Подумать только.

Илья помрачнел.

– Черт, угораздило нас сюда приплыть! Что-то мне подсказывает, лос-анджелесский диплом Инге больше никогда не пригодится. Как некстати мы здесь появились!

– Ты и виноват! Затеял драку, морду мне расквасил из-за каких-то звездочек! И весла утопил!

Илья не снизошел до ответа. Он сверху посмотрел на ничтожное пресмыкающееся (любимого друга) – и промолчал.

– Кстати, я вспомнил. На Саманкуль должна была ехать не Сонечка, а креативный директор агентства Павел Романович Цалер. Он отказался.

– Реактивный директор? – задумался Илья. – У него что, реактивный двигатель? И куда, извините, этот двигатель вставлен?

– Нет, ты лучше и дальше молчи, – попросил Валдаев. – Просто не говори ничего…

Ольга Валентиновна вышла из дому на лужайку и устало опустилась в один из шезлонгов. Она замерла. На берегу маячили тени, неясные и призрачные в ранних сумерках. Прохладный воздух был восхитителен. Над озером сияла алмазным блеском первая звезда. Великолепие и торжественность природы разительно контрастировали с мелкой возней существ, населявших этот райский уголок.

Но одиночество Ольги Валентиновны длилось недолго. Громогласные Валдаев и Здоровякин бесцеремонно нарушили ее уединение.

– А давайте-ка, дорогая Ольга Валентиновна, составим психологические портреты сотрудников «Кенгуру», – предложил Валдаев.

Он был счастлив обнаружить в шезлонге – какая удача! – свою пассию.

– Не буду, – коротко ответила Ольга.

– Почему? – изумился Валдаев. – Мы ведь пытаемся расследовать убийство!

– Какое убийство?

– Инги Сошенко.

– Вы видели труп?

– Нет, но…

– Вы лучше меня знаете, что, пока не найдено тело, речь будет идти не об убийстве, а об исчезновении.

– Верно, – подтвердил Здоровякин. – Уже легче.

– А чтобы исчезнуть, Инге не обязательно было превращаться в труп. И стоит огород городить? Составлять психологические портреты? Строить гипотезы? Зачем?

– Угу, – кивнул Илья. – Точно. И вообще… Не наша территория. У меня своих дел хватает.

Обескураженный Валдаев опустился в соседний шезлонг.

– Какая вы, однако, суровая, – игриво пожурил он Ольгу Валентиновну.

– Просто я устала, – ровным голосом ответила психолог.

В сумерках не было видно выражения ее лица. Смотрела ли она на Валдаева враждебно, как человек, мечтавший побыть в одиночестве и лишенный этого драгоценного права? Или заинтересованно – чувствуя власть над капитаном?

Темная непонятная фигура, грузно шлепая, проследовала к коттеджу со стороны озера. Это фыркающее нечто так бы и не удалось идентифицировать, но на крыше коттеджа вспыхнул яркий прожектор и осветил лужайку резким белым светом.

Удивленная троица обнаружила перед собой совершенно мокрую Агнессу Михайловну. Дама была облеплена тканью, на ее лице блестели капли, с ушей свисали водоросли.

– Вот ведь… – филином проухала Агнесса, утираясь. Она безуспешно попыталась взбить прическу.

– Агнесса Михайловна! – изумленным хором воскликнули сыщики и психолог.

– А что? – заняла оборонительную позицию бухгалтерша. – Вдруг захотелось искупаться! Когда еще удастся!

У прелестной купальщицы зуб на зуб не попадал. Ее трясло, губы посинели от холода.

– Здесь не плавают, Агнесса Михайловна! Озеро – горное! – сказала Ольга Валентиновна.

– Ну и что!

– А вы смелая женщина, – уважительно пробормотал Здоровякин.

– Да! Вода ледяная, скажу я вам! Ну ладно, побегу. Холодно!

И Агнесса Михайловна пошлепала к дому, оставляя мокрые следы на плитках дорожки.

– Какая яркая индивидуальность, – задумчиво произнесла Ольга Валентиновна. – Я понимаю, особо стеснительные дамы купаются в верхней одежде – в джинсах, валенках. Но чтобы нырнуть в воду в кашемировой двойке от Ungaro! Нужно быть особо экстравагантным.

– Да, она странная, – согласился Валдаев.

– А тут все странные, – сказал Здоровякин. – И мы в том числе.

Воскресное утро, яркое, брызжущее солнечным светом, застало компанию в столовой в полном сборе. Ах нет, Инга так и не появилась. И к тому же задерживался босс.