– Нужно подумать…

– Скорее думай, а то можешь не успеть даже в последний вагон.

– Я позвоню… вечером…

– Буду ждать. Не дрейфь, выплывем.

Если бы Сандульский только мог предположить, что я затевал…

Мужичишка был ростом, что называется, с ноготок. Его лицо, изборожденное ранними морщинами, напоминало мордочку вечно голодного хорька.

Несмотря на теплынь, на его узких плечах красовалась засаленная телогрейка, из-под которой выглядывала флотская тельняшка. В руках он держал двустволку, и по той изящной небрежности, которая присуща людям тертым, сжившимся с оружием, я понял, что он может при необходимости нажать на спуск не задумываясь. – Че стучишься? Каво нада? Голос у него был хрипловатый, будто спросонку. – Чиж, это я. Открывай быстрей, бляха-муха, и уйми своих псов.

Сидор еще раз пнул ногой невзрачные ворота.

– Длинный? – удивился мужичишка. – Щас открою… Ша, ублюдки лохматые! – заорал он на собак. – Пшли вон!

Он принялся открывать замок, просунув худые руки через верхнюю зарешеченную часть.

– Ты с машиной? – спросил он. – Ну… – ответил Сидор.

– Загонишь ее в дальний бокс. И гляди, не высовывайся в окно, а не то мои звери тебе нос оттяпают… хи-хи…

Бокс оказался на удивление просторным, светлым и укомплектованным различными техническими приспособлениями для ремонта легковых автомашин.

На стеллажах вдоль стен в идеальном порядке, с бирками, лежали разнообразные запасные части и инструменты. – Есть работенка, Чиж… Сидор с любовью погладил "девятку".

– Нужно эту красавицу перекрасить в другой цвет, не очень бросающийся в глаза, перебить номера и состряпать новый техпаспорт, – продолжил он не без сожаления. – Лады?

– Какие дела… Через недельку устроит?

– Начнешь прямо сейчас, – безапелляционно отрезал Сидор. – А мы покантуемся у тебя.

– Это не дешево обойдетси…

– Кончай базар. Сговоримся. У тебя есть что пожрать? – Посмотришь в холодильнике. Чиж с задумчивым видом обошел вокруг "Лады".

– А машинка-то вроде знакомая, ась? – то ли сказал про себя, то ли спросил он, зыркнув исподлобья на Сидора. Чиж открыл капот. – Точно, моя работа! – обрадовался мужичишко. – А где… енти?.. жал мужОничишкаОн открыл н– Там, – указал Сидор на потолок. – Но лучше было бы тебе этого не знать, Чиж.

В его голосе прозвучала угроза. – Считай, что я ничего не спрашивал, – ответил Чиж.

В его глубоко посаженных глазках мелькнул страх, смешанный с уважением.

– Все сделаем в лучшем виде, – сказал он серьезно.

– И смотри, Чиж, где-нибудь вякнешь…

– Обижаешь, Длинный. Мое дело – сторона. Я не сука брехливая.

– Потому и обратился к тебе…

В холодильнике Чижа, к моему искреннему изумлению, не было разве птичьего молока.

В необъятном шкафу импортного производства хранились колбасы трех сортов, мясной балык, дорогой голландский сыр, шпроты, консервированные крабы, красная и белая рыба, икра, несколько видов водок и коньяков, фрукты и еще масса всяких пакетиков и упаковок с надписями на иностранных языках.

Глядя на мой обалдевший вид, Сидор заржал как жеребец:

– Га-га-га… Захлопни рот, Ерш. У этого чижика квартирка в центре и дача на Выселках. Не говоря уже об импортной тачке с такими наворотами, что тебе и не снилось.

– Откуда?.. – От верблюда.

Сидор покрутил в руках бутылку коньяка и поставил ее обратно.

– Года четыре назад его выдернули из зоны высокие ментовские чины для своих темных делишек, – сказал он. – У парня золотые руки по автомобильной части и язык, что самое главное, на привязи.

– Короткий язык в наше время – большая редкость.

– Эт точно. Почти все конфискованные машины проходят через это чистилище. Там мазнул, там лизнул, здесь стукнул – и тачка как новая. Ну, а с документами, сам понимаешь, никаких проблем. Тут такие бабки варятся, что страшно представить.

– А что это за место?

– Бывший питомник служебных собак. На балансе он уже не числится, но все равно под крылышком у милиции. Короче говоря, все шито-крыто.

– Чиж не боится, что его все-таки заметут?

– Если вдруг Чижа с его шарашкой накроют, что весьма сомнительно при такой мощной "крыше", то, естественно, менты останутся в стороне.

– Это и ежу понятно…

– Ну, а с их поддержкой тереть нары он будет не дольше двух-трех месяцев. Как видишь, взаимовыгодное сотрудничество…

– Я так понял, что Чиж и ворованными машинами занимается?

– Э-э, нет, брат, ни в коем случае! Чиж хитер как змей. Это он с виду недотепистый чушкарь. А на самом деле ему палец в рот не клади. Единственное, что он себе позволяет, так это покупать запчасти с ворованных машин. Естественно, за копейки.

– А ты откуда его знаешь? Для тебя ведь он сделал исключение. – Выручил однажды… Сидор вдруг потерял интерес к разговору и приналег на деликатесы из холодильника Чижа.

Я не стал настаивать и последовал его примеру…

Машину было не узнать.

Я мысленно восхитился – Чиж и впрямь знал свое дело туго. Вместо сверкающей свежей краской девятой модели "Лады" перед нами стояла невзрачная серая колымага, судя по имитации ржавчины на крыльях, доживающая свой недолгий век.

Но мотор по-прежнему работал как часы, а салон манил строгим уютом и чистотой.

Мы покинули пристанище Чижа ровно через двадцать восемь часов после моего знакомства с ним.

Небрежно сунув пачку баксов – плату за труды – в карман своей неизменной телогрейки, Чиж с чувством пожал руку Сидора, а мне только доброжелательно кивнул.

Похоже, моя персона на него особого впечатления не произвела…

Утро еще не наступило, но небо на востоке уже посветлело и звезды начали терять яркость и алмазный блеск.

Сидор держал курс на свою окраину – он хотел взять кое-что из одежды. Мы оба прекрасно понимали, что дальнейшее проживание в его квартире чревато – теперь нам было хорошо известно, кто наш противник.

Недооценить врага – значит проиграть. А проигрыш для нас значил только одно…

Засаду мы обнаружили без особого труда. К счастью, они не прошли ту школу, что мы с Сидором. – Кранты, моя хата "засвечена", – с горечью прошептал Сидор.

И достал пистолет. – Мечты, мечты, где ваша сладость… – сказал он печально. Сидор обернулся ко мне и с надеждой спросил: – Будем кончать этих козлов или как? Так сказать, прощальная гастроль.

Я понимал его. После того, что ему выпало испытать в жизни, даже эта вонючая окраина казалась Сидору землей обетованной.