себя все обязательства. Эти люди гордятся, если добьются сочувствия и прощения, и чувствуют себя оскорбленными, если другой человек остался критично настроенным.

Невротическая гордость, основанная на внутренних предписаниях, на первый взгляд создает впечатление более устойчивой, но на самом деле она такая же неустойчивая, как и другие виды гордости, поскольку обязательно переплетена с претензиями. Мать, которая гордится тем, что она идеальная мать, обычно идеальна лишь в своем воображении. Человек, который гордится якобы уникальной честностью, может быть, и не лжет очевидно, но все же пропитан бессознательной или полусознательной нечестностью. Люди, гордые отсутствием в себе эгоизма, хотя и не предъявляют открытых требований, но могут мучить других своей беспомощностью и страданиями, ошибочно принимая свои нельзя на здоровое самоутверждение за добродетель смирения. Кроме того, надо сами по себе не имеют объективной ценности, а могут иметь только субъективную, преследуя невротические цели. Например, невротик может гордиться тем, что не просит и не принимает никакой помощи, даже если разумнее было бы поступить иначе, – с такой проблемой часто сталкиваются социальные работники. Одни гордятся тем, что заключили трудную сделку, другие – тем, что никогда не торгуются, все зависит от их надо: всегда выигрывать или никогда не стремиться к собственной выгоде.

И наконец, можно гордиться самой высотой и непререкаемостью компульсивных норм. Уже одно знание «добра» и «зла» приравнивает человека к Богу, как Змей и обещал Адаму и Еве. Выставив себе сверхвысокие нормы невротической личности, человек считает себя чудом нравственности, и это повод для гордости, неважно, кто он на самом деле и как себя ведет. Проходя психоанализ, он может признать у себя неуемную тоску по престижу, неотчетливое чувство справедливости, мстительность, но все это не делает его скромнее ни на йоту, не заставляет чувствовать себя менее нравственным существом. Эти действительные недостатки для него – не считаются. Его гордость не в том, чтобы быть нравственным, а в том, чтобы знать, каким надо быть. Временами он признает необоснованность своих самоупреков, их ошибочность иногда его даже пугает, но он так и не смягчается в своих требованиях к себе. Ну и пусть он страдает. Разве его страдания не доказывают лишний раз его возвышенную нравственную чуткость? Следовательно, эта пригодная плата за сохранение гордости.

Если мы перейдем от этого обобщенного взгляда к особенностям индивидуальных неврозов, на первых порах картинка покажется пестрой. Оказывается, что ни возьми, это можно связать с гордостью. Одно и то же достоинство одному покажется достойным восхищения, а для другого станет позорной помехой. Кто-то гордится своей грубостью, другой стыдится всего, что могут посчитать за грубость, и гордится своей чувствительностью. У кого-то предмет гордости – его пробивная способность, другой стыдится малейшего намека на нее. Один гордится безграничным доверием к людям, а другой не менее горд своей недоверчивостью.

Но это разнообразие удивляет нас, пока мы рассматриваем особые виды гордости без привязки к личности в целом. Общая структура характера личности формирует общий принцип: потребность невротика гордиться настоятельна до такой степени, что ему невыносима сама мысль о себе как о существе, зажатом в тисках потребностей; поэтому он использует свое воображение, чтобы превратить эти потребности в добродетели, трансформировать их в качества, достойные гордости. Но допускаются в эту трансформацию только те компульсивные потребности, предназначение которых – воплотить свое идеальное Я в действительность. Те же потребности, которые мешают этому влечению, он склонен подавлять, отрицать, презирать.

Его способность бессознательно выворачивать ценности наизнанку совершенно удивительна. Лучшим средством передать это стал бы мультфильм. Данный вид искусства наиболее живо позволяет изобразить, как человек, которого раздражает надпись на стене, берет кисть, закрашивает это место яркими красками и показывает нам с хвастливой гордостью картину своих достоинств. Мы видим, как непоследовательность превращается в безграничную свободу, слепой бунт против общественных норм морали – в стремление «быть выше предрассудков», страх сделать что-нибудь для себя – в святое отсутствие эгоизма, потребность кого-то ублажать – в искреннюю доброту, зависимость – в любовь, использование других – в силу, мстительность – в справедливость, технику фрустрации – в разумную самозащиту, отвращение к труду – в успешное сопротивление «унизительной привычке работать» и т. д.

Эти бессознательные процессы часто напоминают мне о троллях из «Пер Гюнта» Ибсена, для которых «черное белым слывет, уродство слывет красотой, великое – малым, а грязь – чистотой». Самое интересное, что Ибсен примерно так же объясняет это извращение ценностей. Пока ты живешь в самодостаточном мире сна, как Пер Гюнт, ты не можешь быть верен себе. Между двумя мирами нет моста. Различия между ними непреодолимы, чтобы предположить какое-то компромиссное решение. И если ты не верен себе, а выстраиваешь жизнь вокруг своего воображаемого величия, то проматываешь и свои истинные ценности. Шкала ценностей переворачивается, как у троллей. И в этом основной смысл того, о чем говорится в этой главе. Как только мы пускаемся в погоню за славой, мы перестаем быть верными себе. Невротическая гордость во всех ее появлениях – это ложная гордость.

Взяв на вооружение общий принцип, что предметом гордости служат только те склонности, которые работают на идеальное Я, психоаналитик легко проследит скрытую гордость в любой позиции пациента, за которую тот с таким упорством держится. Я бы сказала, что связь между субъективной ценностью черты и невротической гордостью довольно постоянна. Если психоаналитик обнаружит один из этих факторов, он может смело делать предположение, что здесь присутствует и другой. Какой-то из факторов появляется в фокусе внимания первым. Таким образом, в начале психоаналитической работы пациент может гордиться своим цинизмом или своим умением фрустрировать других. И хотя на этом этапе психоаналитик не понимает значения, которое данный фактор имеет в целом для пациента, он может быть уверен, что роль данного фактора в данном неврозе весьма значительная.

Для терапии необходимо, чтобы психоаналитик постепенно нарисовал для себя ясную картину, какие именно виды гордости присутствуют у пациента. Разумеется, пациент не воспринимает влечение, установку или реакцию как проблему, которую необходимо устранить, пока он бессознательно или сознательно гордится ею. Пациент, например, может сознавать свою потребность обманывать других. Для психоаналитика очевидно, что это проблемная склонность, с которой необходимо работать и в конце концов преодолеть, поскольку он отстаивает интересы реального Я пациента. Он понимает компульсивный характер потребности, то, какие нарушения она создает в межличностных отношениях и сколько теряется энергии, которую можно было бы направить в конструктивное русло. Но сам-то пациент как раз считает, сам того не сознавая, что именно его способность всех перехитрить делает его высшим существом, и втайне гордится ею. Следовательно, он заинтересован не