– Я не стал бы винить ее в этом. И возлюбленного у нее нет, не так ли?

– Нет. Кстати, жаль, ибо при своей природной доброте она могла бы казаться еще и достаточно хорошенькой, если бы заботилась о своей внешности.

– Колдайрон вечно распекает ее. Что ничуть не повышает уверенность Джозефины в себе.

– Несколько дней назад я оказался в прихожей, когда он раскричался на нее на кухне. Назвал ее глупой пустоголовой девкой за то, что она что-то там уронила. Девчонка залилась слезами. И тут я с удивлением услышал, что папаша принялся ее утешать. Сказал: «Со мной тебе ничего не грозит», после чего назвал своей Жожо.

– А что ей может грозить? – Я покачал головой. – Я намеревался уволить его, но хотелось бы знать, возможно ли как-то сохранить здесь эту девушку.

– Боюсь, что она полностью зависит от отца.

Я вздохнул:

– Ну, мне пора идти. Чтобы попытаться избавить Барака от той самой солдатской жизни, которой бахвалится мой эконом.

После грозы было прохладно. День начинался синими небесами. Шагая по улице, я размышлял о том, что мне удалось выяснить в отношении Эллен. Как и подобает доброму адвокату, я обдумывал вопросы, связанные с организацией и властью. Некое соглашение было заключено со смотрителем, управлявшим Бедламом в 1526 году, и оно до сих пор выполнялось. Но кем? Не знаю почему, но я понимал, что должен спасти ее.

Я вновь шел по Чипсайду. Утро выдалось деловое и оживленное, повсюду слышны были гневные споры по поводу новой монеты. Парочка торговцев говорила, что град побил поля вокруг Лондона… словом, в этом году хлеб опять будет дорог.

Я повернул в сторону Ратуши и поднялся по лестнице в широкий вестибюль, по которому гуляло эхо шагов. Мастер Карвер ожидал меня во всем великолепии своего алого одеяния. Возле него, к моему удивлению, находился бородатый офицер с Линкольнс-инн-филдз в своем белом с красным мундире и мечом на поясе. Он бросил на меня мрачный взгляд.

– Доброе утро, сержант Шардлейк, – сердечно приветствовал меня Карвер. – С сожалением услышал, что у вашего клерка возникла проблема.

Затем он повернулся к солдату:

– Мастер Гудрик пожелал присутствовать при нашем разговоре, так как дело затрагивает лично его.

Густые брови офицера, выражая неудовольствие, сошлись на переносице.

– Ваш человек повел себя нагло, сэр, – сказал он. – Своим поведением он отрицал власть короля. У него нет лука, и он даже не заикнулся о том, что тренировался в стрельбе.

– Но это можно сказать об очень многих, – ответил я кротким тоном.

– Это не извинение. Констебль сообщил мне, что этот Барак родом из евреев. Потому-то он и не обнаруживает верности Англии, когда в нее вот-вот вторгнутся враги.

Вот оно как, пошла старая история! Я заставил себя улыбнуться:

– Барак иногда бывает малость непочтительным. Но он верный англичанин и много лет работал у лорда Кромвеля.

– Казненного за измену, – резко отпарировал Гудрик. – Работа на изменника не может быть причиной для того, чтобы этого человека освободили от военной службы.

Он задиристо посмотрел на меня.

Я попробовал еще раз:

– У него сейчас много забот. Его жена должна вот-вот родить, а первый ребенок у них появился на свет мертвым.

Олдермен Карвер с сочувствием кивнул:

– Как это прискорбно! Разве нет, мастер Гудрик?

Но тот не был растроган:

– Он щелкнул мне в лицо пальцами и велел валить из его дома, словно бы я обыкновенный чурбан и он может указывать мне, что и как. Из тех солдат, что я видел, многие не годны к службе, однако этот человек кажется мне здоровым и сильным. Из него получится копейщик.

– Ну, что ж, – промолвил я задумчиво, – однако не могли бы мы прийти к какому-нибудь соглашению?

– Да-да! – бодро подхватил Карвер. – Мастер Шардлейк много раз выступал в интересах Ратуши, и я могу поручиться за него. Кроме того, я видел этого Барака, ему уже за тридцать. Стар для службы. Если вы проявите снисхождение, я не сомневаюсь в том, что сержант Шардлейк охотно выразит свою благодарность. Сделает какой-нибудь вклад в вашу компанию, быть может…

Гудрик побагровел еще больше.

– Дело не в деньгах, – проговорил он строгим тоном, заставившим проходивших мимо торговцев остановиться и посмотреть на нас. – Этот человек вполне годен к службе, и его надлежит научить дисциплине и верности.

Олдермен прикусил губу и посмотрел на меня:

– Сержант Шардлейк, не могли бы мы переброситься парой слов, если мастер Гудрик позволит нам?

Офицер пожал плечами, и Карвер взял меня под руку и отвел в угол.

– Я допустил ошибку, – признался он. – Мне показалось, что его можно купить. Однако Гудрик – человек норовистый и в данном случае закусил удила. Слишком много лет занимался муштрой…

– То есть?

– Он был младшим офицером, занимавшимся строевой подготовкой и дисциплиной. Ушел из армии, но подался в ополчение. Прежде был всего лишь караульным и ревностно относится к власти, возвращенной ему войной. Искренне считает, что Барак опозорил нашу армию.

– Олдермен, благополучие Барака и его жены очень важны для меня. Если вы сможете разрешить эту ситуацию, я с радостью пожертвую круглую сумму компании Гудрика, хотя, по чести говоря, у меня имеется не много наличных с учетом следующей выплаты по Добровольному сбору.

– Оставьте это дело мне.

– Благодарю вас.

– Я не забыл, как вопреки всем шансам вы сохранили мне земли, которые намеревался отсудить у меня мой кузен. – Мой собеседник приподнял брови. – И я вполне понимаю, как чувствует себя в данный момент Барак. Армия нуждается в джентльменах, командующих полками и батальонами в чине капитана, и меня попросили возглавить батальон лондонцев. Мне удалось доказать, что я пользы в этом деле не принесу. Я переговорю с начальниками Гудрика. Мне известно, что вы ведете дела королевы: можно ли мне упомянуть этот факт?

Я помедлил, ибо не люблю слишком часто пользоваться ее именем. Но все же кивнул.

– Что касается Барака, постарайтесь, чтобы он не вляпался в новые неприятности. Когда будут новости, я немедленно извещу вас, – заверил меня олдермен.

– Спасибо.

Карвер понизил голос:

– Во вторник я видел вас на смотре. Откровенно говоря, я чувствовал себя таким дураком на этом коне. Эта война… И все только потому, что королю зачем-то понадобилась ничего не стоящая Булонь!

Я кивнул в знак согласия:

– В самом деле. Но сделайте все возможное, сэр. Прошу вас.

Попрощавшись с ним, я кивнул Гудрику. Тот словно бы не заметил меня.

Я прошел до расположенной неподалеку Фолл-лейн, отходящей от Бейзингхолл-стрит. Невдалеке маячила городская стена и высокие башни над Болотными воротами. Облик здешних домов, сзади уходивших в просторные сады Дрейперс-холла, свидетельствовал о благосостоянии своими наборными окнами из чистого стекла и прекрасными резными косяками дверей. Мимо прошествовала жена торговца в компании двоих вооруженных слуг. Ее лицо прикрывала матерчатая личина.