Пока я загонял машину задом в лес и маскировал, вернулись посланные бойцы с летчиками. Капитан был плох, очень плох. На мой вопросительный взгляд медик отряда только покачал головой, тихо пробормотав:

— Похоже, гангрена, его нужно срочно на операционный стол.

— Сколько у нас времени?

— Не знаю, похоже, что нисколько. Резать руку надо, омертвение пошло.

Я осмотрел рану, с которой фельдшер снял старые бинты, и поморщился. Рана действительно не предвещала ничего хорошего.

— Почистить сможешь? — с надеждой спросил я. От летчиков мы отошли, и они нас не слышали, только тревожно посматривали в нашу сторону.

— Шансы живым довезти есть? — деловито поинтересовался у задумавшегося фельдшера подошедший капитан Лобанов. Он тоже не строил иллюзий насчет раненого.

— Нет, товарищ капитан, не довезем мы его, резать надо, — наконец решительно выдохнул фельдшер.

Осмотревшись, капитан повернулся ко мне и сказал:

— Неподходящее место для длительной стоянки, товарищ полковник. Найти могут и зажать.

— Значит, нужно искать подходящее. Выдвигаемся. И найдите наконец водителя среди своих бойцов, а то не жирно, что вас целый полковник катает?

Полевая дорога восточнее Варшавы.

Майор Зорге.

— Сколько там еще, ефрейтор? — недовольно спросил майор Отто Зорге.

— Пять минут, герр майор, сейчас все сделаем, — напряженно проговорил водитель, с натугой закручивая очередную гайку. Им не повезло, проткнуть колеса с левой стороны почти в конце маршрута. До госпиталя оставалось всего четыре километра. Как русские говорят, «рукой подать».

Сейчас грузовой «Опель», на котором Зорге попутно добирался до родной части, просев на правую сторону, задрал вверх левую. У запасливого водителя было два запасных домкрата, снятых с разбитых машин русских, так что он мог себе это позволить. Без особого интереса понаблюдав, как водитель клеит шину, Зорге отвернулся и стал наблюдать за большим польским селом вдали, не обращая внимания, как водитель бортует очередное колесо.

Появившаяся вдали машина, ехавшая как раз со стороны Варшавы, вызвала небольшой интерес, но и только. Поворот на госпиталь через полкилометра, поэтому майор даже не надеялся, что его подберут. Тем более он помнил последний приказ по армии, запрещающий подбирать попутчиков из-за активной диверсионной деятельности русских. Сколько таких одиночных грузовиков так и не вернулось? Много, очень много. Поэтому как же удивился майор Зорге, когда пропыливший было мимо, такой же, как у них, грузовой «Опель» вдруг остановился и стал сдавать назад.

Насторожившись, майор положил руку на кобуру, внимательно осмотрев приближающуюся машину. Несколько мелких точек на пропыленном борту, похожих на пулевые отверстия, и закрытый тентом кузов немного напрягали.

Бросив быстрый взгляд на продолжавшего работать ефрейтора, которого подозрительная машина нисколько не смущала, майор напряженно посмотрел на кабину грузовика.

Крик на русском, который майор прекрасно знал, был хоть и неожиданным, но все равно внезапным:

— Работаем!!!

Взметнулся вверх тент у заднего бота, и на дорожное покрытие выпрыгнули несколько фигур в странной пятнисто-зеленой форме.

«Русские диверсанты!» — с ужасом понял майор, судорожно дергая клапан кобуры, мысленно матерясь, что не сделал этого раньше.

— Алярм!!! — только и успел крикнуть он, как был свален на пыльную дорогу.

Как ни странно, обращались с ним довольно бережно. Даже связанным аккуратно положили в кузов, правда не забыли разоружить и осмотреть карманы. Сколько в кузове людей, Зорге не знал, повязка на глазах не давала осмотреться, но раненые точно были, запах ни с чем не спутаешь. Плохой запах.

— Вот, Павел Степанович, подарок вам. Трофей. Еще горячий. «Парабеллум» немецкий. Владейте, — достаточно громко кто-то сказал у заднего борта.

— Благодарю вас, Александр Геннадьевич. Ценный подарок.

Зорге понял, что эти наглые русские уже успели подарить кому-то его же оружие.

— Пожалуйста. Сержант, передайте свежий карабин тому попутчику, что справа. Разгрузку тоже не забудьте… и кому там оружия еще не хватает?

Что ответили неизвестному русскому, майор не расслышал, раздалось невнятное бормотание. Минуту спустя машина несколько раз качнулась, когда в кузов попрыгали схватившие его солдаты, хлопнула дверца, и, чуть дернувшись, «Опель» куда-то всех повез. Судя по скорости, несмотря на стоны раненых, русские очень спешили.

— Еще одна машина… Смотри-ка, и тоже с колесами. Гвозди разбросали, что ли?! Вторая машина уже, — пробормотал я, глянув на промелькнувший мимо раскоряченный на нескольких домкратах грузовик.

— Стой!!! — вдруг крикнул Лобанов.

Машина аккуратно притормозила после крика Андрея.

— Ты чего? — спросил я, у меня против подобных криков уже появился некий иммунитет.

— У офицера медицинские эмблемы.

— Точно? А то я в этих шнурах не сильно понимаю.

— Точно. Майор, медик.

— Понятно, тогда сдаем назад, — пробормотал я.

Пока я аккуратно с подгазовками сдавал назад, капитан простукал по кабине определенный код.

Когда мы выбрались из кабины, уже все было кончено. Водителя закинули в кузов его же машины, а майора, спеленав, положили в наш кузов.

Подхватив желтую кобуру с пистолетом, я открыл ее и, вытянув пистолет, в котором без труда опознал «парабеллум», взял и подарил его Нахимову.

Карабин убитого водителя отдали каперангу Ульянову. Без современного в их понимании оружия оставался пока только полковник Кузнецов.

Бойцы, споро осмотрев захваченную машину, радостно продемонстрировали мне несколько ништяков. Первым и главным была сумка майора с чем-то явно медицинским, вторым — ящик с мясными консервами и цинк патронов к карабинам.

— Уходим, время, — скомандовал Лобанов.

Я только согласно кивнул, мы действительно подзадержались тут. Дорога хоть и не особо загружена, но автоколонны с прикрытием нам уже дважды попадались, так что нужно сваливать.

Сев за руль, я нажал на кнопку старта. Поиски среди бойцов водителя отменил сразу же. Толку снижать боеспособность группы, сажая за руль бойца, так что решил сам продолжать управлять грузовиком. Так распределение сил было более результативным. Стыдно признать, но я как боец не особо котировался.

Майор Зорге. Неизвестная поляна.

Несмотря на то что майор тщательно прислушивался, русские ехали молча. Нет, кто-то, конечно, говорил, но это было ближе к кабине, и он ничего не смог разобрать, кроме нескольких обычных слов.