И Верослав сразу, как будто он там был хозяином, велел:

– Налить ему! И всем налить!

Он думал, что я встану и скажу: «Как ты смеешь говорить здесь такое?! Я здесь старший и я здесь распоряжаюсь!»… Но я молчал. Налили мне, после налили всем. И Верослав, опять желая разъярить меня, насмешливо спросил:

– А теперь позволишь сказать мне?

Я не ответил, а только кивнул – да, позволяю. Тогда он встал и начал так:

– Хальдер ушел. И это хорошо, потому что когда уходят старые, тогда приходят молодые. Так и в лесу. Там, правда, не уходят, а падают. Там это вот как получается: стоял, стоял старик, всех заслонял, а после р-раз! – и упал. И солнце достается молодым, и они быстрей растут. А если старые долго стоят и падать не желают, тогда их приходится рубить. Так мы и делаем. И опять солнце достается молодым, которые до этого чахли в тени от стариков. Вчера один старик упал. Очень большой старик! И теперь всё его солнце, весь его почет, вся его власть достанется нам, молодым. И это справедливо. Так выпьем же за стариков, которые упали!

Мы встали, выпили и снова сели. А Верослав по-прежнему стоял. Он велел еще налить. Налили. И он опять заговорил:

– Ярл Айгаслав нам много рассказал о Хальдере. Рассказ его был весьма поучителен. Это потому, что я раньше ничего не знал о тех местах, откуда пришел Хальдер. И мой отец тоже не знал. И дед. Дед даже никогда не видел белобровых – ни одного за всю свою жизнь. Но говорил, что жил он без них хорошо – держал Тэнград, не бедствовал. Когда хотел, тогда охотился, когда хотел, тогда воевал с кем хотел. А потом к нам пришли белобровые. Дед, правда, не дожил до той поры, дед уже лежал в земле. Белобровых встречал мой отец. Встретил – и тоже лег в землю. С мечом! Меч был в крови. Отца убили белобровые. А я был еще мал, поэтому они не стали меня убивать, а привезли сюда, в Ярлград. Ярл Ольдемар принял меня как брата – у кумиров. А Хальдер хотел, чтобы меня ссадили в яму и держали бы там на цепи. Но Ольдемар сказал: «Это не наш обычай!» И я жил в этом тереме, и сидел за этим столом – рядом с Ольдемаром. И рядом с Хальдером, убийцей моего отца! Да он убил не только моего, но и твоего и твоего, и твоего! – вдруг стал говорить Верослав и при этом указывать на сидевших рядом с ним ярлов и воевод. И те кивали – да, убил. А я как будто ничего не слышал, сидел и ждал, когда речь пойдет обо мне.

Но Верослав не торопился – продолжал:

– Так прошел год, за ним еще один. Хальдер раздался и заматерел, теперь в тени его ветвей чахли уже не только мы, но уже и сам Ольдемар. И воеводы уже стали ему говорить: «Ярл, вот топор, а вон то дерево!». Но Ольдемар в ответ только гневался. Он говорил, что это не в его обычае. «А в чьем обычае, чтобы чужой был выше нас?» – говорили ему тогда все. И так они долго спорили, всю зиму, а потом Мирволод не стерпел и выступил. Но Хрт и Макья от него отвернулись. И мы бежали – кто куда. А ты, ярл Айгаслав, пришел. Хальдер привел тебя. Но твоей вины в этом нет. Он после и меня опять сюда привел – правда, уже в цепях. И ты, и я, и все мы, здесь сидящие, чахли в тени под этим чужим нам всем стариком. Но вот вчера ты взял топор… И это хорошо. И справедливо. И Хрт и Макья повернулись к нам, сказали: «Хальдер устал, Хальдер уходит далеко, к своим богам, и он уходит не один, а забирает с собой всех, с кем когда-то пришел сюда». И так оно и было! Вы же видели, как белобровые – все до единого – сошлись на его корабле, взялись за весла и отплыли. Большой им воды!

Все встали, и я встал со всеми. Все выпили, и я выпил тоже, а после мы сели. Один Верослав не садился, и он продолжал теперь вот как:

– Это вы все сегодня видели – они ушли. Одни! Потому что никто из наших не захотел уходить вместе с ними. Потому что зачем это нам? Мы живем здесь, а там, на севере, живут они. Мы остались у себя, а они ушли к себе, и это правильно, и так было всегда для всех. Только один Лузай – Лузай Черняк – хотел кинуться за ними в их огонь. Но кто такой Лузай? Он околдованный, это все знают! В прошлом году его околдовали в Руммалии, когда его всего, как головешку, обожгло их огнем. Вот почему он такой черный – это от того огня, от румалийского! Его тогда чуть оттащили! А сегодня он опять думал сгореть. Но Хрт не дал ему этого сделать, потому что он наш. А белобровые ушли, все до единого, потому что Хрт так хотел. И мы этого тоже хотели! А еще мы очень хотим, чтобы белобровые сюда больше не возвращались – никогда! Хотим?

Все сразу закивали. Один только я не кивал. Но и не спорил – промолчал. Верослав недобро усмехнулся и сказал:

– А если хотим, то нужно всё, что здесь осталось после белобровых, сжечь на Бессмертном Огне. Так?

И они опять согласно закивали. Тогда Верослав повернулся ко мне. Но я не стал дожидаться, пока он опять начнет говорить, я знал, что это не по обычаю, что его нельзя перебивать, что Хрт и Макья могут на меня очень сильно разгневаться… И еще много всякого другого я тогда тоже знал! Но все равно – и даже когда Верослав поднял руку – я на это только рассмеялся и сказал:

– Знаю я все это! И все это вижу! Но я вижу и еще кое-что другое, Верослав! Вижу, что ты задумал, хоть ты и виляешь, как трусливая собака! А ты не виляй, скажи прямо! Скажи, что тебе нет никакого дела ни до Хальдера, ни до всех других белобровых, которые сегодня с честью ушли вместе с ним. Они сгорели! А теперь ты хочешь, чтобы так же, как они, сгорели бы и ножны Хальдера. А для чего это тебе? Да потому что ты боишься их. И правильно боишься! Потому что это ножны от волшебного меча! И Хальдер для того и оставил их мне, чтобы они защищали меня, чтобы никто меня не одолел!

– Ложь! – крикнул Верослав.

– Ложь? – повторил я насмешливо и засмеялся. И продолжал: – А если это ложь, так подойди ко мне и сними их с меня, если сможешь. Я даже руки подниму. Ну, подходи!

И я действительно поднял вверх руки. Но Верослав стоял на месте. Я еще раз засмеялся и сказал:

– Не бойся, я не стану тебя убивать. Ты будешь еще долго жить. Если, конечно, сам этого захочешь!

Тогда он подошел ко мне. И потянулся к ножнам, замер, и с опаской посмотрел мне в глаза. Тогда я засмеялся еще громче, и громко крикнул: «Хей!» – и рубанул его! Ребром ладони! Прямо по ключице! И перебил ее! Он дико закричал и повалился мне под ноги! А я переступил через него и кинулся к дверям. Только не к тем дверям, которые ведут во двор, а к тем, которые на лестницу, на верх, к моим покоям и к покоям Хальдера. Я тогда всё уже решил! А им, наверное, подумалось, что это я перепутал со страху. И они кинулись за мной. И при этом они еще злобно кричали: «Бей! На меч его!». Вот так! То есть тогда не только взбунтовавшиеся ярлы, но и наши ярлградские воеводы жадно желали моей смерти! Все меня тогда предали – все до единого! Ладно, подумал я тогда, вернусь – и посчитаемся! А пока что забежал наверх, а там сразу к себе, а там…

Но об этом я пока рассказывать не буду. Только одно скажу: я выбрался из терема. «Тараканьей дорожкой, змеиной тропой» – так, кажется, поют, когда заклинают о бегстве. И я тогда почти так и уходил. И Хальдеру низкий за это поклон! Потому что когда он в первый раз привез меня в Ярлград и расспросил о том, как убивали нас с отцом, то сразу сам, не доверяя никому, устроил в моей горнице, в дальнем углу…