двое сыновей, и мы не хотели лишать какую-то бездетную пару возможности усыновить ребенка. <…> Пока мы сидели в ведомстве, сыновья так разбушевались, что я мысленно приготовилась: никакого заявления у нас не примут. Скорее подумают, куда этой мамаше, она и со своими не справляется».

Тем не менее заявку Зиберам одобрили. Социальная работница приезжала к ним домой, а Инге пришлось пройти медицинское обследование. В тот период прежде всего проверяли будущую приемную мать. Считалось, что о детях заботится только женщина. В семье Зиберов именно так и было: Инге сидела дома, воспитывала детей, помогала соседям, заботилась о пожилых и давала школьникам уроки латыни.

Через три месяца Зиберам позвонили из ведомства: «В приюте в Путцбрунне есть девочка-мулатка, ей срочно нужна опека».

Сейчас такую ситуацию сложно себе представить, но тогда Зиберов пригласили в Зальбергхаус без всяких педагогических консультаций и подготовки. Усыновление и опекунство частенько оформлялись в большой спешке. В Зальбергхаусе в начале 1970-х годов бытовала такая практика. С письмом от ведомства будущие приемные родители и опекуны приезжали в приют без предварительной записи. Согласно письму, они имели право посмотреть определенного ребенка и сразу забрать его с собой. Много лет пройдет, прежде чем на законодательном уровне закрепят, что для знакомства друг с другом обеим сторонам требуется подготовка.

Зиберы обсуждали с сыновьями появление в семье приемного ребенка. Маттиас, старший, вспоминает: «Они нам сказали, мол, давайте с одной девочкой познакомимся». Когда Зиберы впервые поехали к Дженнифер в приют, мальчики взяли с собой книжку с картинками «Вилли-енот тоже так делает» (Willi Waschbär tut das auch) и синего плюшевого мишку. Инге вспоминает: «Мы увидели веселую девчушку с копной волос. Ее расчесали так, что кудри торчали вверх, как колючки. Дженни нам продемонстрировали, словно какой-то товар на витрине».

Другая приютская девочка тут же забралась к Инге Зибер на колени, внимательно на нее посмотрела и сказала: «Мамочка, ты такая славная!» Инге до сих пор тягостно вспоминать, что дети из приюта всех женщин называли мамами.

Перед тем как побыть с Дженнифер вне стен приюта, Зиберы еще несколько раз приезжали. Наконец настал момент, когда они решили повезти девочку к себе в Вальдтрудеринг. Инге подала на обед цыпленка. «Видимо, Дженни привыкла к детскому питанию, похожему на пюре. Она удивленно таращилась на косточки, ковырялась в еде, долго-долго жевала. Я спросила: „Тебе не нравится?“ — а она ответила: „Нет! Я не ем кошек!“»

После обеда Дженнифер уложили в кроватку Маттиаса, а ему постелили на кровати для гостей. Девочка вела себя открыто и жизнерадостно, у Зиберов ей явно нравилось. Под конец дня, перед тем как отвезти ребенка обратно в приют, Инге задала ей вопрос: «Ты бы хотела с нами жить?» Дженнифер ответила: «Да».

Отправившись с сыновьями в магазин, Инге купила кружку для молока и спросила их: «А это кому?» — «Нашей будущей сестренке!» — прокричали Маттиас и Мануэль.

22 октября 1973 года Зиберы окончательно забрали Дженнифер из приюта. Инге получила детскую карту профилактических прививок и список перенесенных девочкой болезней, сестра Магдалена передала множество фотографий.

Дженнифер провела в приюте три года, но мягких игрушек у нее не было. «Мы первым делом отправились прогуляться и заглянули к мяснику. Он вручил Дженни через прилавок сосиску. Как она хохотала!» — вспоминает Инге.

Женщину очень удивляло, что Дженнифер такая умненькая и приветливая. Детей из приюта Инге представляла себе замкнутыми и травмированными. «Дженнифер была гораздо самостоятельнее и увереннее в себе, чем наши сыновья. Она быстро адаптировалась к семейному укладу. Приютские воспитательницы добросовестно готовили детей к будущему: например, ездили с ними в город за покупками».

На первых порах Дженнифер не отходила от приемной матери ни на шаг. Она следовала за ней как привязанная, даже в туалет.

Инге считала Дженнифер любознательной и смышленой. Увидев игрушки Маттиаса и Мануэля, девочка сразу поинтересовалась: «Чьи они?» Инге ответила: «Ваши, общие».

Маттиас, старший приемный брат Дженнифер, вспоминает, что они с Мануэлем очень обрадовались новой соратнице по играм и быстро нашли с ней общий язык.

Герхард Зибер смастерил трехуровневую кровать. Дженнифер спала внизу, ее сверстник Мануэль в середине, а Маттиас, который был старше их на год, наверху. Есть фотография, снятая в один из первых дней Дженнифер в доме Зиберов. На кровати сидят трое хохочущих детей: светловолосые мальчики в красно-синих полосатых пижамах и длинная худенькая Дженнифер в ночной рубашке из той же материи.

Каждое 22 октября — день, когда Дженнифер поселилась в Вальдтрудеринге, — семья делала ей небольшой подарок. «22 октября было для нас не менее важным, чем ее именины», — признается Инге Зибер.

* * *

Я очень люблю фотографию, где мы втроем сидим на кровати, в спальной одежде из одинаковой ткани.

После того как Инге и Герхард укладывали нас в постель, мы еще переговаривались, используя игрушки. Мануэль бурчал за плюшевого мишку по имени Жутик, Маттиас ему вторил голосом медведя Балбеса, мой темнокожий пупс Джимми тоже не оставался в стороне. Утомившись, мы кричали: «Ба-ю-бай! Всем спать!» Мы произносили слова по слогам, и после последнего слога все должны были молчать.

На другом снимке мы трое гордо стоим у креста на вершине горы в Австрийских Альпах. На нас кожаные штаны и горные ботинки.

Мы с братьями очень быстро сблизились. Они оба сразу стали для меня родными и продолжают оставаться такими.

Через несколько недель жизни в Вальдтрудеринге мне захотелось ходить в детский сад вместе с братьями. Я попала в одну группу с Мануэлем. По утрам мы втроем бежали в садик, по пути собирая друзей. Несмотря на малый возраст, чаще всего мы ходили без взрослых. По дороге обратно всегда устраивали проверку на храбрость: кто осмелится пройти рядом с забором, за которым лаяла здоровенная собака. Мы ее прозвали Коллегой. Обычно братья отправляли вперед меня, из нашей троицы я была самая смелая.

Вальдтрудеринг — тихий и спокойный пригород Мюнхена. Чистенький район, в основном застроенный частными домами, которые друг от друга отделяют большие сады. Улицы названы в честь немецких колоний (Тогоштрассе, Камерунерштрассе) или птиц. В Вальдтрудеринге магазинов и предприятий было совсем мало. Когда на Аусфальштрассе, которая соединяла район с центром Мюнхена, открылся «Макдоналдс», это стало большим событием.

Первые годы мы жили в квартире на первом этаже с садом, только потом переехали в свой дом. Комнатки были маленькие и кривые. Лестничная клетка не отапливалась. Открываешь дверь —