– Тогда тоже расстреливали? – удивился я.

– При Сталине всю жизнь расстреливали – когда больше, когда меньше. После войны, конечно, так не зверствовали, но все равно стреляли. Так вот, вымыло в тот год в овраге трупы, и первым, кто их нашел, был Толик Седов, учитель нынешний. Ему тогда десять лет было. Он как увидел, что на дне оврага мертвые люди вповалку лежат, как заорет, как забьется в истерике, и тут к нему подходит Паксеев. Случайно получилось. Юрий Иосифович шел вдоль оврага удилище новое присмотреть, а тут пацан вопит не своим голосом. Он стал успокаивать Толика, а тот как бился в припадке, так и бьется. Все сбежались на крик, в мальчишку водки силком влили и в поселок увезли. Оттуда в город, в психушку. Месяца два Толик лечился, но, как видно, не долечился. Если вы присмотритесь, то заметите, что у него при встрече с Паксеевым нервный тик на левом глазу появляется и он как бы немного, совсем чуть-чуть, начинает заикаться.

– Я слышал, что учитель служил в армии. Как его с такими дефектами призвали?

– А у него никаких дефектов нет. Так-то он вполне нормальный человек. Говорят, правда, что если выпьет много, то в депрессию впадает, может сутки-двое ни с кем не разговаривать, а потом опять ничего!

– Трупы на экспертизу не увозили? – Во мне проснулся профессиональный интерес.

– Какая еще экспертиза, если у каждого трупа дырка в затылке, руки проволокой за спиной связаны, а на ногах самодельные штиблеты? С первого взгляда понятно, что это зэки. Никуда их не возили и личности убитых не устанавливали. Пригнали трактор с бульдозерным отвалом, с двух сторон овраг обрушили вниз, дамбу укрепили, а на другой год запруду ликвидировали. Сейчас на ее месте даже лужи нет. Вот так-то, парнишки! Трупы, про которые я вам рассказал, напротив нас на дне оврага лежат. Царствие небесное их душам многострадальным!

Мы постояли, помолчали. Я спросил:

– Михаил Ильич, а тот мертвец, которого в ДК замурованным нашли, никакого отношения к убитым не имеет?

– Я тебе по опыту лагерной жизни скажу: в ДК замуровали обыкновенного стукача. Вложил он кого-то из своей бригады, его в отместку заживо и запаковали. На стройках частенько так делали, чтобы другим неповадно было язык распускать… Что смотрите? Время такое было – жестокое. Жизнь человеческая не ценилась, а зэковская – и подавно!

– Да я не про то…

– Хватит о мертвяках перед обедом базарить! Пора к столу.

Мы вышли из перелеска и направились к женщинам.

– Вот так-то в жизни бывает, Андрюха! – Антонов немного захмелел. Водка на голодный желудок быстро до головы доходит. – Живешь себе тихо-мирно, считаешь дни до освобождения, а свободы уже и не увидишь. Придут за тобой ночью архаровцы, руки проволокой скрутят и утащат в овраг, пулю из «тэтэшника» в черепушку принимать. Я, пока в лагере был, такого злодейства насмотрелся – не дай бог никому! А вообще-то, ребята, жизнь прекрасна! Ловите каждое мгновение – по второму кругу Бог вам ничего не даст!

Михаил Ильич несильно хлопнул меня по плечу, в голос засмеялся и запел на все поле:

Песнопение его оборвалось так же внезапно, как началось. В полном молчании мы подошли к расположившимся вокруг старого покрывала женщинам. Марина, не заметившая нашего прихода, что-то горячо продолжала втолковывать матери.

– Сама подумай, если она согласна, то что?

Жена Антонова обернулась, увидела нас и одернула ее. Маринка замолчала на полуслове.

«Про меня разговор шел, – отметил я. – Если «она» – это Наталья, то на что она согласилась?»

– Миша, – супруга Антонова привстала с опрокинутого вверх дном ведра, изобразила, что принюхивается, – а с чего это у тебя глазки так блестят? Не рановато? Нам еще соток шесть убирать.

– Хорошее дело – никогда не поздно! – Михаил Ильич присел к «столу», достал с середины покрывала огурец, со вкусом хрустнул. – Садитесь, мужики, пообедаем чем бог послал!

Второй чекушки к обеду бог не послал, зато отварной картошки, бутербродов, холодного мяса – всего было вдоволь. Передохнув полчаса после еды, мы вновь встали в борозду. Около пяти вечера на проселочной дороге остановился милицейский «уазик». Водитель посигналил.

– Андрюха, – сказал Петр, – это, поди, по твою душу приехали. Опять что-то в поселке случилось.

Я сунул в зубы сигарету, перешагивая через рытвины и кочки, дошел через все поле до автомобиля.

– Хорош в земле копаться! – поздоровался со мной водитель. – Поехали, тебя уже заждались.

– Что случилось?

– Паксеева убили. Прямо в ДК, ножом в сердце.

– Мать его, вот это номер!

Я жестами показал наблюдавшим за мной Антоновым, что уезжаю. Они дали понять, что дальше одни справятся.

– В каком помещении его убили, надеюсь, не в туалете?

– В музее боевой славы.

Я на секунду задумался. В музее я ведь так и не побывал. Когда я вместе с Бобоевой и Заборским осматривал здание ДК, музей был закрыт. Потом туда переселился из райисполкома Паксеев…

– Андрей, поехали, нам еще за Горшковым и за следователем заезжать!

Музей боевой славы верх-иланского ДК состоял из двух залов. Первый был посвящен истории Великой Отечественной войны от начала и до Победы в мае 1945 года. Второй зал был целиком отведен под фотовыставку о Новороссийской десантной операции, в которой принимал личное участие начальник политотдела 18-й армии полковник Брежнев. Всем памятны Цезарь Куников, лихие десантники на торпедных катерах, Красное знамя над освобожденным Новороссийским портом, книга «Малая Земля» и песня «Малая Земля, священная земля – ты моя вторая мать!».

В ноябре 1982 года Леонид Ильич умер, и сразу же после его кончины «вторая мать» стала никому не нужна. Взоры всего прогрессивного человечества переместились с города-героя Новороссийска на север, в Карело-Финскую ССР, где во время войны организовывал партизанское движение Юрий Владимирович Андропов. Без сомнения, меч Победы ковался в карельских лесах, а десантная операция на Малой Земле – ну, что это такое? Да не понять что. Это не эпохальная битва под Москвой, не кровопролитнейшая оборона Сталинграда, не танковая мясорубка на Курской дуге. Высадка десанта на Малую Землю – это скромная тактическая операция, не примечательная ничем, кроме участия в ней полковника Брежнева.

Позабыв про «вторую мать», верх-иланские историки занялись героическим прошлым нового Генерального секретаря ЦК КПСС, но наткнулись на отсутствие информации по данной тематике. Даже в идеологическом отделе областного комитета партии им не смогли внятно объяснить, чем же именно во время войны занимался Андропов. Учил партизан поезда под откос пускать? Так финские войска в Карелии далеко не продвинулись, ни одной железной дороги не захватили. Финны вообще всю войну простояли в глухой обороне, и как партизанить против них, совершенно непонятно.