— Ножом? Нет, вот этим. — Генри Уиттер сжал костлявый кулак и посмотрел на него. — Двинул ему прямо в нос! — Его глаза блеснули при этом приятном воспоминании. — Я и не знал, что могу ударить так сильно. Он сразу отключился.

— Как он упал, мистер Уиттер?

— Лицом на стол. Мне стало легче, и я ушел.

— Оставив Талли без сознания, но живым?

— Конечно. Он дышал как морж.

— Вы заметили кого-нибудь в коридоре или на лестнице?

— Только ночного портье, моющего пол в подъезде.

— Поэтому мы знаем, — сказал сыну инспектор, — что больше никто не входил в дом между уходом Уиттера и временем, когда миссис Боган обнаружила тело. Портье видел, как пришел и ушел Уиттер, а потом он все время работал в подъезде… Да, Вели?

Сержант, которого вызвали в коридор, вернулся и что-то прошептал инспектору на ухо.

— Это решает дело, — заявил старик. — В лаборатории обнаружили три частично смазанных отпечатка на ноже Талли. Один из них принадлежит ему, а два других — вам, Уиттер.

Генри застыл с раскрытым ртом. Вскрикнув, когда сигарета обожгла ему пальцы, он швырнул ее в корзину и закрыл лицо руками. Эллери, опасаясь пожара, подошел к корзине, но увидел, что в ней ничего нет, кроме двух окурков.

— Итак, Уиттер… — начал инспектор Квин.

— Погоди, папа. — Эллери склонился над Генри. — Мистер Уиттер, когда вы сидели за столом напротив Талли, вы, случайно, не трогали нож для писем?

Генри посмотрел на него:

— Должно быть, трогал, раз на нем мои отпечатки. Я не помню. Но я не ударял ножом Талли. Это я бы запомнил наверняка. Вы не верите мне, инспектор?

— Нет, Уиттер, не верю, — ответил инспектор Квин. — Мой вам совет — признайтесь во всем. Может быть, окружной прокурор согласится смягчить обвинение…

— Зато я не соглашусь, — прервал Эллери. — Мой клиент невиновен.

— И как только он это проделывает? — с горечью произнес сержант Вели, ни к кому конкретно не обращаясь.

Инспектор бросил на него сердитый взгляд.

— Почему, Эллери?

— Потому что их здесь нет.

— Чего нет?

— Бумаг.

— Каких бумаг?

— Миссис Лестер, Доминини, Уиттер — все трое заявляют, что Талли освобождал стол и шкаф, вынимая бумаги и папки. Ты сказал мне, папа, что из конторы ничего не забирали, кроме орудия убийства. Тем не менее ящики шкафа и стола пусты, на полу и на столе ничего нет, и в мусорной корзине тоже. В таком случае где эти бумаги и папки?

Инспектор выглядел так, словно его ударила молния. Он повернулся к старой уборщице, притулившейся в углу, но Эллери опередил его.

— Вы пришли в контору раньше, чем заявили, миссис Боган, — сказал он. — Фактически сразу после ухода Уиттера. И застали Талли приходящим в себя после нокаута.

Старуха быстро заморгала.

— Вы тоже были должны Талли деньги, не так ли, миссис Боган? И он потребовал вернуть их сегодня вечером, когда вы убирали его контору. Вы уже опустошили корзину и вынесли содержимое наружу, когда убили его. Между прочим, каким образом вы оказались у него в долгу?

Старуха облизнула желтоватые губы.

— Из-за моего сына Джима. Он вечно попадает в передряги, и если его еще раз отправят за решетку, то пожизненно. Джим залезал в кассу автомастерской, где он работал, и хозяин сказал, что не станет сообщать о нем в полицию, если я верну деньги. Вот я и заняла их у Талли. Я честно выплачивала ему проценты, но сегодня вечером он сказал, что ему нужны все деньги, иначе он отправит меня в тюрьму. О себе я не заботилась, но кто бы тогда присматривал за Джимом?.. На мне были перчатки для уборки… Я увидела нож на столе Талли и, так как стояла позади него… — Ее лицо напряглось, но было трудно сказать, является ли это следствием раскаяния или безразличия. — Кто теперь будет беречь Джимми от неприятностей?

— Возможно, вы сами, мамаша, — проворчал инспектор Квин. — Только расскажите вашу историю присяжным.

Когда старую леди увели, Эллери подтолкнул Генри Уиттера, сидящего разинув рот.

— Вы еще здесь? Разве вы не знаете, что жена ждет вас в коридоре?

— Клер! — Генри поднялся со стула.

— И помните, мистер Уиттер, — строго добавил Эллери, — что чудеса случаются. Я имею в виду вашу дочку.

Генри встряхнулся, как пес, вылезший из грязной лужи.

— Постараюсь, мистер Квин, — ответил он. — Спасибо за напоминание.

Определенные предметы неизменно существуют в парном составе, как например, ботинки или попугаи-неразлучники. Поэтому, когда Эллери заметил на безымянном пальце девушки кольцо в виде переплетенных золотых роз, еще не вполне утративших свежесть росы ювелирного сада, он сразу же обратил внимание на отсутствующий компонент — молодого супруга, почти наверняка глупца или прохвоста. Только глупость или нечто худшее могло побудить его оставить подобный цветок без присмотра.

Девушку звали Шелли — по ее словам, она была профессиональной манекенщицей. Парень по имени Джимми Браун увидел ее цветную фотографию на обложке журнала и с тех пор не оставлял ее в покое, покуда в один прекрасный день они не поженились в мэрии. На медовый месяц молодожены отправились в кругосветное плавание, преисполненные любви и не обремененные багажом, ибо молодой мистер Браун всюду покупал жене все, что она пожелает. По возвращении в Нью-Йорк три дня назад он поселил ее в роскошно обставленных апартаментах «Л'Эльон Тауэре», после чего сказал, что уходит «на несколько часов по одному дельцу», и удалился, страстно поцеловав жену, которая с тех пор не видела его и не слышала о нем. Миссис Джеймс Браун пришла в голову запоздалая мысль, что она практически ничего не знает о своем высоком, смуглом и красивом супруге. Порывшись в его вещах, она обнаружила в лежащих в ящике комода кашемировых носках две банкноты Соединенных Штатов с редким портретом Сэлмона П. Чейса[30]— очевидно, золотые зонтики мистера Брауна на случай дождливого дня. Вопрос миссис Браун в связи с этими двадцатью тысячами долларов заключался в том, кто такой ее муж и где он находится.

Эллери извинился и вышел в свой кабинет позвонить одному-двум знакомым представителям уголовного мира. Вернувшись, он печально промолвил:

— Как я и подозревал, миссис Браун, ваш муж — профессиональный игрок, известный под кличкой Чудо-Мальчик. Две десятитысячные купюры, несомненно, его запас на черный день — все остальное он истратил на ухаживание за вами и ваш медовый месяц. С прошлого вторника он торчит в гостиничном номере неподалеку от Таймс-сквер, изо всех сил стараясь пополнить казну за счет субъекта по прозвищу Большой Т. Боюсь, любовь заставила Джимми выйти за пределы своей категории, ибо Большой Т. играл в покер, когда Джимми еще упражнялся в салки.