Священные же книги зело искусно прославляют народ иудейский и сим наводят на него исподволь тень зла. Ибо поскольку сами иудеи теми же книгами признаны избранными, они не могут и не хотят увидеть двоякости такого состояния и, стало быть, услышать причины ненависти к ним, увидеть подлинные корни зла. В этом хитрость: Добро, коим они почитают своё избранничество, постоянно оборачивается Злом, когда за презрение к остальным людям их время от времени подвергают страшным гонениям. И ещё, когда берут они за святой устав летопись всех злодеяний мира, опять же приписанных только им и бездумно чтимых ими как законы, достойные гордости и хвалы…

Только не всегда так было. А было так. По одной былине то незапамятный царь юга создал коберов… По другой — жрецы этого царя. Надо сказать, что в ветхой той южной стране сначала правили умные жрецы, наследники мудрости предков, знавшие истину и исподволь руководившие царями. Но со временем их сместили злобные лжецы, которым хотелось не выпускать власть и ложью изворотной править миром. Лжежрецы делали так, чтоб сбить с толку простолюдинов и вельмож, направляя их споры и распри на ложные цели. И народы бились за эти цели. Как бьются и по сей день католики с православными, а магометане с теми и другими, а ещё с иудеями, не ведая, что цель сия — от лукавого. Истина же, что Бог есть один для всех, и не раздорщик, а единитель. Но ведома она только жрецам, которые хихикают и жнут плоды от страданий и войн людских. Жрецы эти селились всегда только там, где им удобнее, вольготнее, безопаснее и сытнее живётся. То в Египте, то в Финикии, то в Вавилоне, то в Дельфах эллинских. Так вот…

И как-то раз призадумались эти жрецы, как бы им навсегда укрепить свою лживую власть, навеки разделив и перессорив людей… И кто для этого годен? Кто! Покорные, управляемые и безжалостные рабы, звери среди людей, что в веках бы сопутствовали их цели править и наслаждаться. Чтоб кидались хищно, как псы цепные, по указке хозяина, где велит, на кого и когда захочет. Для этого жрецы отобрали молодой подрост из семей повинных скотоводов. Их освободили от воинской службы. Над ними поставили поводырём жреца не наследного, не посвященного в козни наследных жрецов. И стал он водить этих бедных скотоводов многие годы по бескрайнему пеклу песчаному. Водил полвека…

Зачем, для чего? Эти скотоводы и горсть стариков, верное дело, не могли в пустыне пахать и сеять, рубить лес и строить дома. Но чем-то же питались?! Кто скажет? Может, те самые жрецы-злоумышленники приносили в условные места пищу из храмов, куда люд нёс свои пожертвования…

Как, спросишь, могли выжить участники пустынного жития, в котором сменилось не одно колено? А во всем слушаться воли их провожатого, бессменный образ коего постепенно заматерел до пророческого. За малейшее нарушение всякому грозило лишение воды и еды. Стало быть, смерть! Ведь только вожак знал по заранее оговорённой разметке, куда будут доставлены жреческие припасы. И тот вожак учил их жизни, вытравливая старые знания. Он старался приобщить их к истине и откровению Господа, но все заветы скоро извратили и, гляди-ка, они уже исполнены жестокости и высокомерия, требуют слепой веры в справедливость этих жестокостей, в богоданность насилия и ненависти к чужеродцам. Само собой, первыми в пустыне вымерли немногочисленные старики, хранители опыта всех поколений о прежней жизни, о великом мире человеческом, о дружбе, братстве и добрых отношениях всех со всеми. Лет через десять новонянченные скитальцы утратили знания, накопленные вымершими стариками, и слепо внимали всему, что внушал вожак — уже как откровению!..

В чём, удивляешься, смысл такого испытания над целым племенем? Скрытая суть проста. За полвека блужданий вышел земной срок всем старцам, передатчикам связи поколений и опыта предков, да и самому вожатому. Он сам остался в пустыне, а овцам его остались заветы пастыря. Никто не скажет, когда и как, но что-то из них позднее занесли в Пятикнижие. Что за пустыня и была ли эта пустыня вообще — вопрос! Другой вопрос: как велика должна быть пустыня сия, чтоб вместить целый народ? А если вместила, не отборный ли завод это был вместо народа, не предтеча ли всех безродников: тех же ашашинов, а потом янычар, кои много веков наводили страх на весь Восток?

И вот выходят из долгих скитаний в жизнь совершенно иные люди, утратившие мировидение пращуров, никогда не знавшие соседей из большого мира. И вышли они в благодатные земли без способности видеть разницу меж добром и злом, убеждённые в своей избранности. Ибо за полвека просто не знали иных народов, их правил и уклада. Так гнать же этих тварей! Но твари сильны, здоровы и плодовиты! Тогда — изводить, коль не силой, то коварством. И брать свежую кровь — рожать от их женщин. Пришельцы потеряли дар мыслить сердцем — только холодным умом. Но этим умом обязательно должен кто-то править. Нужна вера! И особенно хороша показалась им вера в богоизбранность одного народа! Зерно спеси упало в готовую почву. Так и пошло…

А дальше что? И поселились они, в конце концов, среди других народов на Земле, в том числе, библейской обетованной. И рассеялись, в том числе, по Палестине, Ханаану, Израилю, Иудее… Где — больше, где — меньше. Но мысль об избранничестве одних над всеми одолевала многих как раз в том месте, где коберы вышли и её посеяли. А там и библейские писцы приспели, раскатали повести о коленах израильских, о хождении по пустыне. Что там быль, что ложь, никому никогда не разобрать уже. Куда проще верить и не сомневаться. Ибо правда — крамола, а за крамолу карают. Но блажен верующий…

Такова лишь одна сказка. Хотя я склонен верить, что коберство никогда не было собрано в одном месте, ибо коберские семена разбросаны по многим землям. И никогда не верил я, что коберы были единственные жители Ханаана и окрестных земель. Коберы — это вечные разбойники мира, независимо от их веры и рода. Коберы пустили по миру язву мзды и ростовщичества — бесчестной ссуды с наваром. С тех пор ссуда с наваром и взятка портят, разлагают и убивают самые сильные из народов и самые мощные из держав. И на море всегда с незаписанных времеён разбойниками были коберы, что действовали почти как ушкуйники, грабя мирные корабли. Но при этом свойственно им было изуверство, да не было у них капли справедливости и милости к жертвам — недочеловекам. Дух наших повольников чужд был им от крови. По счастью, находились молодые и не отравленные народы, что на целые века давали коберам укорот. Так, Ассирия и Вавилон на века пленяли коберов, что оседлали народы, населявшие Израиль. Потом римляне испепелили Карфаген, где пунами заправляли изверги-коберы, что едва не захватили весь тогдашний мир. Рим же развеял по миру всех иудеев за тех их сородичей-коберов, что предали смерти Христа и поставили себя выше племён земных…

Навсегда ли? Через века улыбнулось коберам-иудеям сколотить летучие шайки, что хитрым лисом просочились в хазарский двор, дружественный нам, русам. Всего полвека ядовитого пойла, и случилось немыслимое: возник уже вражеский каганат. Вот здесь, в здешних местах. Более всех мешали коберским хазарам мы — русские. Ведомые раввинами-коберами, хазары возмечтали покорить все земли. И это им сперва удавалось: подкупали родовую знать, опутывали и душили долговыми цепями, внедряли своих мудрецов во дворы вождей и князей. Ещё век спустя измученные хазарскими набегами русичи восстали. Сначала вещий Олег…