— Сними-ка трусы, Джек. Они у тебя совсем мокрые.

Я проснулся оттого, что солнечный лучик пробрался через щель в жалюзи и нахально щекотал мне веки. Лежал я в своей постели, вокруг — обычный беспорядок, шмотье на полу, диски под столом, на столе — открытый макбук пялится на меня черным экраном… И тут я вспомнил. Себастиан, башня, правила! Господи, сделай, чтобы это был сон, всего лишь сон!

Я судорожно зашарил под одеялом. Телефон полетел на пол, вытолкнутый моей рукой. Я скатился за ним, нажал на кнопку. Дохлый. Бросился к ноуту, отмотал запись назад. Темнота и шорохи — это я в кровати ворочаюсь. Прокрутил вперед. Еще немного. И похолодел. Да, вот оно. Дверь открывается, черный против света силуэт — явно мужчина в халате. Проходит через яркую полосу и исчезает. Дальше только мой голос, чужой и очень детский: "Себастиан? Что ты тут делаешь?" Невнятное бормотание. Потом световое пятно пересекают двое — мужчина и подросток. Дверь закрывается. Конец фильма. Чернота.

Я залип, пялясь в потемневший экран. Значит, все было на самом деле. Руки Себастиана на моем теле. Язык, оставляющий на коже слизистые горящие дорожки. Мля, он вылизывал меня, как Ханс — пряничный домик! Джек, тебе приятно? Нет. Нет! Нет!!! Я вру. И он это видит. Я ненавижу себя! Он принуждает мою ладонь вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Он опускает меня на колени. Он опускает меня. Он меня… Пока горячая пахучая слизь не брызгает мне на лицо и грудь. Она повсюду. Даже в волосах. Его пальцы собирают ее со щеки и пихают в рот, разрывая губы. Я ненавижу его! Я ненавижу себя!

Видно, у меня случилось что-то вроде блэкаута. Потому что следующее, что я помню — это ма с круглыми глазами в роли Тринити, уклоняющаяся от веера летящих в нее дисков.

— Женька! Ты что, совсем сдурел?!

Диски красиво ушли в дверной проем и врезались в противоположную стену. Я тупо уставился на окружающий меня погром. Стул валяется в углу, беспомощно задрав в воздух колесики. С кровати содрано белье. Штаны свисают с качающийся люстры. Повсюду — вывороченные из шкафа вешалки. Впечатление такое, будто в комнате тайфун прошел. И у этого тайфуна есть имя. Джек.

— Же-ень? — ма подошла поближе и принюхалась. — Ты точно ничего не курил?

— Нет, — пробормотал я и внезапно почувствовал себя очень голым, хотя мать сто раз видела меня в труселях. Просто мне показалось, что, хотя я ночью залез в душ и сменил белье, прикосновения Себастиана оставили на мне какие-то следы, а кожа сохранила его запах. Я схватил первую попавшуюся тряпку и принялся в нее запихиваться. — Я это… Шлем потерял.

— Какой шлем? — выпучилась на меня ма.

— Велосипедный, — оказалось, что напялил штаны шиворот-навыворот, не удивительно, что ширинка не хочет застегиваться. — Тот, что Себастиан подарил.

— Что, здесь? — она выразительно обвела рукой устроенный мной апокалипсис.

— А? Нет, — мне удалось нашарить футболку под буреломом вешалок. — На берегу, кажется.

— Ага, — глубокомысленно протянула ма. — Куда это ты?

— Шлем искать, — бросил я от двери и шмыгнул в коридор.

Я крутил педали вдоль озера — быстрее и быстрее. Свернул на тропинку в лес. Пошли кочки, взгорки, песок. Пришлось поработать передачами. Это отвлекало от мыслей. От мелькающих под веками картинок. Я сижу на корточках в углу, вжимаясь в кафель. На меня падает горячая вода. Кран открыт на полную катушку, и меня хлещет по шее, затылку и плечам. Через запотевшее стекло я вижу себя в зеркале. Я не понимаю, почему мое отражение целое, когда Себастиан отломил от меня кусок? Не знаю, где именно, но во мне чего-то не хватает. Наверное там, где больно, только больно везде. Больно везде…

Рыча, я взлетаю на вершину очередного холма, виляю вниз между деревьями, попадаю на тропу для верховых. Увязаю в песке и, задыхаясь, волоку байк на горбу, пока снова не начинается трава. Скоро я совсем теряю ориентацию — вокруг только тишина и высокие деревья. Но потом поблизости раздается паровозный гудок, и я понимаю, куда меня занесло. Это старая железная дорога и поезд-ветеран с паровым локомотивом — аттракцион для туристов. Значит, рядом кемпинг. Жажда рвет глотку, и я поворачиваю туда. Напиваюсь из-под крана и долго сижу на скамейке у детской площадки, неотличимый от других отдыхающих. Обычный парень, как все.

Это снаружи, а внутри дырка. Червоточина. Трещина. Неужели Себастиан прав, и я всегда был таким? Ведь заставило же его что-то выбрать меня? Счастливые детские голоса отгоняли призраки башни, держали их на расстоянии, так что слова Себастиана щекотали край сознания едва слышным шепотом: "Грязный смазливый мальчишка, тебе повезло, что я встретил твою мать. Если бы не я, тебя бы давно отымел брюхастый алкаш, ее бывший, или один из тех перков постарше, с которыми ты баловался хэшем. Пойми, такие, как ты, всегда будут притягивать таких, как я. Всегда. Это все равно бы случилось с тобой, раньше или позже".

— Крутой байк!

Я чуть со скамейки не кувыркнулся. Не заметил, как он подошел — высокий пацан, плотный, рыжий, с обожженной солнцем красной мордой. Стоит и показывает на "Призрака" рукой в веснушках:

— Твой?

Нет, блин. Я просто мимо проходил.

— Прокатиться дашь?

Ага, щас.

— Ты что, глухой?

Говорят, если таких игнорировать, они отвязываются.

— А может, немой?

Или начинают заводиться. Но тут я заметил кое-что интересное в кармане туго обтягивающих жирноватые бедра шортов. Похоже на пачку сигарет. Почти полную.

— Сигареткой угостишь? — я кивнул на клетчатую выпуклость. — Тогда можешь поездить, пока курю. Только так, чтобы я видел.

Парень нахмурил толстый лоб, соображая. Рука потянулась к карману:

— Ладно. Только тут не кури. Дети. Давай туда отойдем, — он махнул на скамейку дальше по дорожке.

Я встал, прихватив велик за руль. Обмен произошел под кустами сирени. Рыжий щелкнул зажигалкой, и на мгновение мне полегчало. Я вскочил на лавку и угнездился на спинке для обзора. Клетчатые шорты сделали кружок вокруг детской площадки, пронеслись мимо меня, исчезли за фургонами, но тут же вынырнули на дорожке с другой стороны. Я лениво наблюдал сквозь дым, как рыжий пытается поднять в воздух переднее колесо. В башке стало пусто, и это было хорошо.

Потом рядом с красномордым нарисовалась чикса — крашеные черные патлы, жирная жопа в черных джинсах, мурло бледное, будто она все лето в подвале провела. Короче, персонаж из семейки Адамс. Поболтала с рыжим и ко мне вразвалочку.

— Привет, — глазками крашеными такая на меня стреляет.

Ну, привет.

— Крутой байк.

Ага, я это уже слышал.

— А ты не с нашего кемпинга, верно?

Так, и эта из породы приставучих.

— С чего ты так решила?

— Ну, просто я тебя тут раньше не видела.