Его насмешливый голос вернул ее к действительности:

— Боюсь и спрашивать, чем обязан такому нежданному визиту. Ты пришла сюда по собственной воле или заблудилась?

Не обращая внимания на его намек, девушка серьезно ответила;

— Заблудиться в Шеффорде, где я провела столько времени? — И не устояла перед соблазном добавить: — Впрочем, откуда тебе знать об этом? Ведь тебя нам никогда не удавалось застать дома!

— Намекаешь на то, что я намеренно уезжал? — улыбнулся он. — Позволь заверить, что так и было. Может, когда-нибудь ты захочешь узнать почему, и мы сможем спокойно и без взаимных оскорблений это обсудить.

Милисент едва не ответила грубостью. Сама она не сомневалась, что это время никогда не настанет, но стоит ли сейчас портить отношения? Пока что все ее вопросы показались куда менее важными, чем необходимость немедленно ретироваться. Эта сравнительно просторная комната неожиданно показалась слишком тесной для двоих, и ей ничуть не понравилось свое непонятное волнение. С чего она так нервничает теперь, когда гнев больше не служит ей чем-то вроде щита, помогавшего отгородиться от нежеланного жениха?

Поэтому она выпалила первое, что пришло в голову, прежде чем поспешно удрать:

— Мне сказали, что ты завел моего коня в стойло. С чего вдруг такая любезность?

Вулфрик небрежно пожал плечами:

— Меня раздражало, что он одиноко стоит во дворе, пока твои слуги занимаются остальным зверьем.

Она втайне надеялась, что им руководит не обыкновенная порядочность, не говоря уже о благородстве. По всему видно, что этот человек жесток даже с беззащитными животными! Ну разумеется, его это раздражало! Не будь там других ее питомцев, он и внимания не обратил бы на Стомпера! Что ж, в следующий раз она будет умнее и не подумает наделять Вулфрика качествами, которыми тот не обладает!

И все же он не забыл о ее коне, хотя совсем не был обязан это делать, и невольная признательность согрела ее сердце. Она едва не подавилась словами, которых требовали от нее обстоятельства:

— Большое спасибо.

Поняв, какие эмоции обуревают девушку, Вулфрик усмехнулся:

— Что, язык не слушается? Трудненько далась тебе благодарность.

— Не легче, чем твои попытки справиться со Стомпером, — отпарировала она.

— Должен сказать, стоило предложить ему морковку, как он покорно пошел за мной.

Так вот почему на шкуре не было полос от кнута! Вулфрик достаточно сообразителен, чтобы искушать, а не сразу действовать силой. Жаль только, что не попытался применить такой же способ и к ней. Правда, Милисент не настолько доверчива, но с радостью откликнулась бы на любой тон, кроме повелительного. Конечно, с его точки зрения, приказы и команды — единственное, чего она заслуживает…

При этой мысли все прежние чувства к Вулфрику вспыхнули с новой силой.

— Больше я не стану тебе мешать, господин мой, — коротко бросила она и направилась было к двери, но он не дал ей уйти.

— Не считаешь, что давно пора меня звать Вулфриком или просто Вулфом?

Милисент, разумеется, так не считала. Такой поступок в ее глазах был равен предложению дружбы, а какая дружба может быть между ними?

Но объяснять ему это — значит нанести оскорбление, а ссориться она не хотела, поэтому и обратилась к нему с новым вопросом:

— У тебя старое английское имя, необычное для норманна. Почему тебе его дали?

— Если верить отцу, в ночь, когда я родился, на опушке леса близ Шеффорда собралась стая волков и громко жалобно выла до того момента, когда я появился на свет и завопил куда громче их всех, вместе взятых. Отец посчитал чем-то вроде доброго предзнаменования то странное обстоятельство, что они успокоились, услышав мой крик, поэтому я и стал Вулфриком, несмотря на возражения матери, которая хотела назвать меня в честь деда. Отчасти он ей уступил, потому что сначала хотел назвать меня просто Вулфом.

Милисент, страстно любившая животных, нашла это забавным. Судя по ворчливому тону Вулфрика, он не разделял ее мнения. Поэтому она тихо обронила:

— Необычная история под стать необычному имени.

И снова собралась уйти. И опять он ее остановил:

— Куда ты так спешишь, Милисент? Вечно ты торопишься. Послушай, хотелось ли тебе когда-нибудь полюбоваться цветущей поляной?

Что за странная идея! Но, немного подумав, она кивнула:

— Будь сейчас весна или лето, я с радостью бы насладилась ароматом цветов. Лес и луга — мой истинный дом. Там я чувствую себя куда уютнее, чем в каменных стенах замка.

Ну что она несет!

Милисент тут же рассердилась на себя за то, что высказала потаенные мысли. Ему совершенно не обязательно это знать!

— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — мягко заметил он, шагнув к ней.

Милисент затравленно огляделась. У него нет причин подходить к ней так близко, разве что в очередной раз принизить и подавить своим огромным ростом. Но это ему и без того удавалось достаточно легко, даже если он находился на другом конце комнаты. Однако Вулфрику отчего-то взбрело в голову встать рядом.

Ей следовало бежать без оглядки. Позже она это поняла. Пусть бы он назвал ее трусихой, она и с этим смирилась бы… лишь бы не испытать сладкий яд его поцелуя.

Но Милисент не трогалась с места, как испуганный кролик под взглядом змеи. Отчего его лицо так изменилось? Нескрываемое желание преобразило его, делая совершенно неотразимым. И эта новая притягательность тревожила Милисент: ей казалось, что острый рыболовный крючок уже подцепил ее, как жалкую плотвичку, и несет навстречу неведомой судьбе.

Прикосновение его рта разрушило чары, державшие ее в напряжении. Милисент, встрепенувшись, отскочила, но сильные руки снова притянули ее, а теплые твердые губы заглушили все протесты.

Он поглотит ее!

На ум снова пришли несчастный кролик… и… сокол, камнем бросающийся на добычу. Она оцепенела от страха и еще чего-то, чему не было названия. И хотя надеялась позже забыть все, что испытала, крохотное, настойчивое побуждение прильнуть к нему и отдаться порыву, никак не унималось.

Оказалось, что поцелуй может иметь вкус. Этот был приятным. Как и жар его губ. Но приятнее всего было ощущение его тела, прижимавшегося к ней. И это несмотря на ее неприязнь к нему! Непонятно. Странно. Но она разберется в этом позднее. Сейчас же голова была абсолютно пустой, и это пугало больше всего. Неужели обыкновенный поцелуй способен свести ее с ума?

Потом она долго гадала, что случилось бы, если бы поцелуй длился немного дольше. К счастью, в этот момент постучал слуга, и Вулфрик, разжав руки, отступил на прежнее место. Как в тумане Милисент отметила, что ее жених выглядит ужасно сконфуженным, и, все еще ошеломленная случившимся, не нашла ничего лучшего, как дерзко спросить: