Но принца это не остановило. Он пошёл дальше, вооружившись идеей: «Если желаемого в природе нет, создадим своими руками!» И вознамерился внедрить в масштабах королевства зловещую традицию из одной сомнительной книги. Автор трактата «О золотом лотосе», очевидно, страдавший той же манией, описал обычай вымышленной страны: с младенчества туго бинтовать девочкам ступни, заворачивая вниз пальцы и притягивая мысок к пятке[15].

Вымышленная страна? Знал бы ты…

– С садистским упоением лжеисторик живописал, как ломались при этом кости, причиняя жертвам невыносимые страдания, а со временем отмирали пальцы. Девочки не могли полноценно передвигаться, но ступни расти переставали. Принц воодушевился. Картинки изуродованных конечностей его не пугали, а вот рисунки детских башмачков на взрослых дамах приводили в экстаз.

– И что, удалось внедрить?

– Нет! Начались протесты. Негодовали дворяне, возмущалась чернь. Король на полгода удалил сына из столицы, чтобы успокоить общественность. Но странное отношение к женским ножкам было не единственным у его высочества. Больше крупных ступней он ненавидел ложь.

«Какой диапазон! К психиатру».

– И требовал правдивости во всём, в любых пустяках, в каждой мелочи. Не терпел недосказанности и скрытности, уже считая их ложью. И вот однажды сирота безвременно усопшего барона, оставшаяся на попечение мачехи, девушка восторженная и страстная, а вернее, помешавшаяся на принце идиотка, попросила свою крёстную, которая, на беду, была ведьмой, помочь ей завоевать каменное сердце правдолюба. На балу в честь дня его рождения. И та наколдовала хрустальные туфельки, делавшие ножки маленькими. Но беда заключалась в том, что в полночь злополучной даты у крёстной заканчивалась магическая лицензия, которую она не озаботилась продлить заранее. Золушка пришла на бал, танцевала с маньяком своей мечты, а он не спускал глаз с её туфелек. Золушки были ему до свечного огарка, он любил только их ноги. Часы во дворце, как всегда, отставали, ну, и хрусталь треснул прямо на лестнице. Вторую туфлю она успела снять, с ней и убежала. Принц велел склеить осколки и отрядил пол-армии на поиски беглянки. Через пару дней её нашли, несчастная предъявила уцелевшую туфлю, уже слыша в своей пустой головке звон свадебных колоколов. Параноик понял, что его цинично обманули, выдернул саблю из ножен и рубанул. Туфли натянулись без магии.

– Господи, помилуй!

– В эту минуту его душа почернела окончательно и бесповоротно. Он отверг весь мир и удалился от людей. И если прежде он прибегал к волшебству в основном для фейерверков и жестоких розыгрышей, то теперь решил посвятить себя изучению тёмных искусств. Прокляв напоследок девчонку.

– Он же её инвалидом сделал! Ещё и проклял?

– Конечно. С той поры Золушку нельзя вылечить.

– Ну и ужас. Кстати, а почему её звали Золушкой?

Было интересно услышать версию этого мира целиком. На примере истории принца Адама я уже убедилась, что с нашими они существенно различались.

– Ну, тут всё прозаично. Когда овдовевший барон привёз домой новую жену, две его другие дочки выбежали её встречать, а младшая перемазалась золой и залезла в камин. Захотела всех напугать, прикинувшись чёртиком. Им бы обратить внимание на странные фантазии ребёнка… Ну, ладно, посмеялись, замарашку отмыли и – время было обеденное – пошли к столу. А прозвище прижилось.

– Мачеха сильно мучила малютку?

– Никто её не мучил, жили дружно. Мачеха потом сокрушалась, что не уследила за младшей, баловала, жалела белокурую крошку. С её сестрами она была построже. Старшую выдала за богатого торговца, среднюю – за военного. И, заметьте, почти без приданого! Отец рано умер, часть земли пришлось продать, не голодали, но и не шиковали. Купчиха и полковница были вполне счастливы. Но этой, видите ли, принца подавай! Хочешь – получай. На тебе принца! Кушай.

Доральд, кажется, испытывал к принцам что-то личное. А насчёт версий… Да, версия была другая, но в целом – ничего нового.

– Почему он проклял Вольфрама?

– За ложь, – сказал Доральд. – Но ваш кредит, сударыня, исчерпан.

Ни одна Шехерезада, наверное, не получала таких гонораров за свою болтовню!

– Сколько?

– Ну… Э-э…

– Уважаемый Доральд, назовите вашу цену.

– Сударыня, мы не в лавке!

– Вот именно. Там у каждого товара есть ценник. А у вас нет даже приблизительного прейскуранта. Как вы налоги платите?

При слове «налоги» волшебник вздрогнул, опасливо посмотрел в окно и нервно облизал губы.

– Столько же.

Повторив свой виртуозный фокус по смахиванию денег в незримый карман, он продолжил.

– Когда матушка вашего принца…

– Он тоже принц?!

– Ну разумеется. Так вот, когда матушка вашего принца ждала первенца, мальчиков оказалось двое. Вызванная ради важного события гадалка бросила кости и настоятельно посоветовала его величеству половину радости скрыть. – И в ответ на мой недоуменный взгляд объяснил: – Спрятать одного сына. Его оставили во дворце (королева рыдала, что не переживёт разлуки), но подложили в колыбель верной придворной дамы, недавно разрешившейся от бремени дочкой. Король, в свою очередь, передал слова гадалки ближайшему кругу с просьбой хранить тайну. Ожидался грандиозный праздник, к королевскому столу свозили деликатесы и вина. Певцы, танцоры и лицедеи собирались услаждать высоких гостей своим искусством, повара – изысканной кулинарией, готовились благодарственные храмовые службы, блестящие охоты и балы. Приглашения разослали монархам, знати, иноземным послам и всем именитым чародеям. Кроме нашего колдуна. И он, естественно, обиделся. В счастливый день и час гости поздравляли венценосную чету, несли к трону щедрые дары, и вдруг зал наполнили клубы зловонного дыма…

«Запахло другой сказкой, – подумала я. – Вместо колдуна и фрейлины в ней были злая колдунья и толпа фей».

– …и в чёрном дыму возник любитель маленьких ножек! – театрально приподнял брови Доральд.

Артистично и в подробностях он поведал историю моего волка, которая сводилась к следующему.

Пока король отвлекал некстати явившегося колдуна, королева пошепталась с той самой придворной дамой, и старшего сына увезли в их с мужем родовое имение: злодеи любят вредить старшему сыну. Он не знал родителей, но получил блестящее воспитание и образование от дамы и её супруга, заменивших ему мать и отца. Нежно опекал свою якобы сестру. А младший сын, проклятый злодеем, вёл жизнь продолжателя династии.

– Не дай бог, сударыня, никому такого монарха! – скривился Доральд.

Гадостным характером он напоминал самого колдуна. Ноги, правда, его не интересовали, он больше тяготел к головам: ему очень нравилось их рубить. Или подвешивать за них. Ну, много ещё чего, на воображение принц не жаловался. Время шло, король старел и страшно мучился вопросом, актуальным, по-видимому, во всех мирах: что же делать? Кто виноват, сомнений не вызывало. Его величеству регулярно доставляли отчёты из имения, теперь это была целая провинция, которой за почтенным возрастом владельцев управлял его старший сын, и весьма успешно. Принц умножал земли приёмных родителей, следил за торговлей, приглашал учёных для развития сельского хозяйства и строительства дорог, покровительствовал ремёслам и искусствам. Великолепно выдал замуж сестру. Когда было нужно, воевал. В последней войне с соседним королевством возглавил местную армию и привел её к победе, заслужив уважение не только подданных, но и поверженных врагов – справедливостью и милосердием.