– Не впускаю? Я? Ты что-то напутала, Таяна. Я всегда рад тебя видеть. Когда не занят.

– А занят ты теперь всегда, – понятливо отозвалась она, поднимаясь.

О чем думает – неясно, но ничего хорошего уход не сулит. Ибо все знают, что отказываться Таяна не умеет вовсе. Только отступать в поиске новой тропы, ведущей к прежней цели.

В этот раз ее цель тот, кого за глаза называют любимчиком Зверя. Кто как не любимчик, мог получить второй шанс на жизнь, свободный проход в срединный мир, несвязанный с условностями, самого сильного наставника и не дюжие колдовские способности? Дарену в тайне завидовали многие. Пусть и смотрели искоса. Пусть говорили надменно, а отхватить у Зверя столько, сколько отхватил он, мечтали все. Даже, если не признавались.

Таяна ушла, а ощущение огромной ошибки осталось. Дарен покрутился среди других гостей и отправился к наставнику. Грес редко снисходил до этих сборищ. Он достиг того уровня признания, когда мог себе позволить игнорировать условности. Каждый его приход сопровождался тишиной в зале и перепуганными взглядами, брошенными в одну сторону. Одним словом, пропустить невозможно.

Грес нашелся в саду. Таки пришел, но проходить не стал. Со стороны казалось, что мужчина любуется цветами и выбирает те, что лучше пахнут. Кабы не искры колдовства, то и не заподозрить ничего.

Впрочем, из свидетелей только Дарен, что стоит чуть в стороне и старательно запоминает порядок действий. Работа с темной материей ему всегда давалась сложнее, чем наговоры. Он научился маскировать тень, чтобы не выдавала сущность. Научился прятаться в темных углах комнаты так, что даже шаману не вычислить. Но истинной сущности не постиг. Да и не хотел. Может не зря его недолюбливали жители Лунограда?

Для них работа с темнотой, как подарок судьбы. Возможность прохода в срединный мир скрыта такой пропастью, что без помощи шамана не преодолеть. Разве ж можно ценить того, кто свободно шастает туда-сюда? Завидовать – да, боятся – тем более, покланяться – ни в коем случае. А то, что проход ограничен шерстинками, так ерунда же. Другим недоступно и этого.

Дарен заранее подозревал, что успех опыта настроит против него еще больше жителей. Ведь цель опыта вовсе не та, о которой мечтают они. Но и отказываться от своей мечты ради них не собирался. Да и ничего запретно делать он не будет. Всего лишь вернет себе-то, что потерял до рождения. И коли для этого придется привлечь одну наивную хуторянку, тем хуже для нее.

Грес, наконец, закончил опутывать сад сетью заклинаний, древних как сам Зверь, и обратил взгляд на ученика.

– Последние мозги выкинул, – ворчливо произнес он, разгибаясь. – Таяну прогнал! Чем думал?

– Она мне мешает, – Дарен пожал плечами и затолкал ладони в карманы. – Мои планы отнимают слишком много времени.

– Твои планы отнимают слишком много ума, которого у тебя, и без того, недостаток. Пригрел бы Таяну. Может и не вышло бы чего.

– Отчего же недостаток? Я выполняю волю Зверя. Чего не вышло? – намек Грес он не понял.

– Ты выполняешь свою прихоть, что не стоит и гроша. И Зверь это знает. Смотри, он не простит. А Таяна злопамятна и сильна. Тебе сейчас не нужен такой враг. Слишком много сил тратишь, – наставник явно силился подсказать и не проболтаться. Вот только Дарен всегда неважно разгадывал шарады.

– Я сильнее Таяны. А ходу туда, где я теперь бываю чаще, чем здесь, ей нет. Неужто Зверь может отправить меня сюда дважды?

Грес качнул головой, прекращая попытку подсказать, но все же добавил:

– Отправила тебя сюда твоя мать. Зверь тут не причем. А он может вовсе развеять тебя. Хотя бы, за болтливость, – нервозность наставника бросалась в глаза, вот только причина неясна. Старого чародея очень сложно взволновать. Еще сложнее разозлить. А его ученику удалось и то, и другое.

– Кровавая рубашка – прямой путь сюда. Ты это знаешь! – с нажимом произнес Дарен, перебирая в уме причины ярости Греса.

– Тебе она для другого была дадена. Да шаман все напортил. Все дороги смешал. Ирод! – фыркнул наставник и уже спокойнее посоветовал, глядя в глаза: – Ты ступил на скользкий путь. Тут даже поддержка Зверя может не помочь. Выправить дорогу дано не каждому. – И внезапно гаркнул: – Осторожнее, безголовый. Учишь вас, учишь. А итог один! – и пошел прочь, крупинками растворяясь в воздухе.

Дарен постоял, глядя ему вслед, пожал плечами и пошагал домой. Настроение испорчено. А тут и в хорошем настроении делать нечего.

Дарен появился лишь через клок шерсти да так поздно, что Нюра уже и не ждала. Она ужом вилась у окна, затянутого бычьим пузырем, и работала из рук вон плохо. То и дело выбегала во двор, чтобы проверить очередной похожий силуэт и, разочарованно вздохнув, вернуться назад.

– А ты все своего бесноватого ждешь, – прозорливо заметила мать, хлопоча у печки. – А он уже и тю-тю. Но ты жди-жди. Больше ничего не остается.

– Чёй-то тю-тю? – вскинулась дочь, в который раз вернувшись со двора.

– Как чёй? Пузо надул и того.

– Какое пузо, маманя? Мы же только за руки и держались. Неужто с того пузо бывает.

– Ой, не бреши, – отмахнулась Горяна, вытаскивая из печи пироги. Глянула в окно, всматриваясь у мутную фигуру вдали. – Кажись твой идет.

– Да не можа того быть?! – Нюра сорвалась с лавки, метнулась к двери. – И правда идет. Ну я побегла, мамань.

– Ох, надует. Как есть надует, – проворчала та, провожая дочь обеспокоенным взглядом.

Нюра выскочила за порог и поскакала навстречу, дивясь как мать сумела его узнать. Даже с улицы лица не разглядеть, и лишь по высокой ладной фигуре можно догадаться – это он. Конечно, и на хуторе водились крепкие мужчины, но безбородых – ни одного. Да и пригожие наряды они носили редко, обходясь серыми рубахами. А у Дарена, что ни клок, то праздник. И где столько красоты берет?!

На середине пути лютая сбавила шаг, восстанавливая сбившееся дыхание. И вовсе ни к нему она бежит. Да и не бежит вовсе – гуляет. Работа окончена, вот и вышла прохладиться. Себя показать. На хуторе-то свободных волков полным-полно.

Дарен заметил мчащуюся фигурку издали. Сцедил улыбку в кулак, возвращая лицу серьезное выражение, и сбавил шаг, давая лютой отдохнуть. Он старательно любовался виднеющимся лесом, пока не поравнялся с ней. Резко обернулся и картинно воскликнул:

– Нюра? Какая встреча! А я изобретаю как тебя из дома выманить.

– Прогуливаюсь, – небрежно обронила Нюра, сияя как начищенный котел.

– Реку покажешь?

Ничем не примечательная лужица, что протекала между двумя хуторами, его интересовала постольку-поскольку. Виды он видал и получше. Пологий берег, усыпанный мелкой галькой, вел прямиком к воде, в которой плескалась местная детвора. Не самое романтичное место. Но если пройти чуть дальше вдоль берега, можно выйти в пролесок, спрятанный за частокол деревьев. Гуляющих тут нет вовсе. Оно и понятно. У хуторян это место пользуется дурной славой. Чуть дальше расположился погост – оплот хуторских страшилок.