5

– Герр обер-лейтенант! Гефрайтер Рихтер по вашему приказанию прибыл!

«Осмелюсь доложить!» – не для этого случая. Не поймут, а если поймут – не оценят.

Учебный класс, длинные столы, плакаты на стенах, стенды, витрины… Тут он еще не бывал. И не стремился, но – вызвали. Выдернули прямо из танка, даже осмотреться не дали. А танк успел понравиться. Почти как настоящий: большой, свежевыкрашенный, с гусеницами…

Только мотора нет. Не «сдох», а вообще.

– Новенький, значит?

Унтер в углу – просто унтер, учебный мастер. А вот офицер – это серьезно. Обер-лейтенант Кайпель по кличке Скальпель, заместитель ротного.

– Ну, поглядим, кого к нам прислали…

Скальпель? А похож! Худой, невысокого роста, впалые щеки и нос с горбинкой. К ротному относились как к стихийному бедствию, этого же откровенно не любили. Придирчив, въедлив и зол, три в одном.

Скальпель, словно желая подтвердить репутацию, подошел ближе, прищурился.

– Что за строевая стойка, гефрайтер? Выше подбородок, выше!.. Завтра лично выведу на плац! А пока…

Кивнул унтеру. Тот, не сказав ни слова, сдернул покрывало с крайнего стола.

– Вы теперь сапер, гефрайтер. Знаю, откуда вас прислали, но чудеса иногда случаются… Что вы видите?

Лонжа шагнул ближе. Бравый солдат Швейк на его месте непременно бы отрапортовал: «Осмелюсь доложить! Это, стало быть, железо». Но обер-лейтенант Скальпель – не подпоручик Дуб.

– Самая дальняя – Tellermine 29, легкая танковая мина, четыре килограмма разрывного заряда, тротил или мелинит. Три взрывателя ZDZ 29, один может быть использован, как элемент неизвлекаемости. Ближе – Sprengmine 35, выпрыгивающая осколочная мина кругового поражения, вес разрывного заряда – до 500 граммов, дальность – 15–20 метров…

– Достаточно, – Скальпель поджал губы, задумался на миг. – Какие извлекали лично?

Солгать? А зачем? Синий «винкель» ему в любом случае обеспечен.

– Итальянские, «TS». Номеров не помню, одна на гайку похожа вторая с усами.

Заместитель командира роты покосился на унтера. Тот молча указал на один из столов.

– Щупом работали?

– Так точно!

В разбитом бомбами Вильяверде, южном пригороде Мадрида, все время лили дожди, земля превратилась в холодную мокрую кашу, а с минами в их 1-м Немецком батальоне 11-й интернациональной бригады умели управляться только четверо и то теоретически. Командование задумало очередной контрудар, приходилось работать ночами. Проходы расчистили. Двоих из группы похоронили на ближайшем кладбище у развалин храма.

– В Вайсрутении с минами не сталкивались?

Лонжа пожал плечами.

– Наша рота – нет. Двигались быстро, русские не успевали ставить заграждения.

Обер-лейтенант согласно кивнул. Наверняка уже успел поговорить с «дезертирами».

– Дело в том, Рихтер, что всем новичкам полагается пройти через… Ну, скажем, крещение. Для тех, кто взрыватель от зажигалки не отличит – обычное минное поле, щуп в руки и вперед. То, что мины бутафорские, новичок начинает понимать где-то на середине. Но вы – иное дело…

Унтер, не дожидаясь команды, прошел к самому дальнему столу и снял покрывало – не полностью, только с краю.

– Взгляните, гефрайтер!

Что лежит на столе, он узнал сразу – снаряд от крупповской гаубицы образца 1913 года. Но с ответом не спешил. Подошел ближе, всмотрелся… Корпус проржавел, однако желтую полосу различить еще можно. В училище он видел такие лишь на рисунках в учебнике. Откуда только взяли?

И почему – ржавый?

– Химический снаряд 1917 или 1918 года. Судя по желтой полосе – иприт…

– Фосген, – негромко поправил Скальпель. – Корпус, понятно, пустой, но если начинка была на месте, рискнули бы вы взять его в руки?

Лонжа вновь поглядел, но уже очень внимательно. Сапер, как известно, ошибается два раза, первый – когда надевает погоны…

– Рискнул бы, герр обер-лейтенант, но только в противогазе. Этот снаряд не снаряженный, без взрывателя. Сам по себе не взорвется, однако в корпусе могут быть повреждения. Кроме того, возможна утечка через отверстие для крепления взрывателя.

И не удержался.

– Такие снаряды положено хранить только в ингибирующей смазке. Это – ржавая смерть!

Скальпель негромко рассмеялся.

– Что, проняло? Нет, это еще не смерть!

Покрывало сползло на пол. Рядом с первым снарядом – второй, почти такой же. Почти…

– А вот это – смерть!

Прошел быстрым шагом к центру комнаты, поманил к себе унтера.

– Захватите все документы и возьмите с собой еще двоих, из самых надежных. Гефрайтеру Рихтеру выдайте противогаз… Ну, что новенький, пора креститься! В нашей крепости есть одно очень глубокое подземелье…

Лонжа вспомнил рассказ камрада-фельдфебеля. Нижний уровень…

Смерть, вечная спутница, неслышно стала рядом.

«Я здесь, мой Никодим!..»

* * *

Страшное начиналось совсем не страшно, напротив, буднично, даже скучновато. Вначале он долго ждал возле учебного корпуса, стараясь думать о совершеннейших пустяках. Вспоминал училище, где первогодков тоже полагалось «крестить», но до этого еще следовало дотянуть. Согласно неписанной традиции с новичками первую неделю не разговаривали – на них орали по поводу и без всякого повода. К собственной койке приходилось идти, словно на плаху.

И в Горгау – традиции. Новые соседи сразу предупредили: форму «старой соли» он надевать пока права не имеет, даже если начальство прикажет. Взыщут – терпи. Когда можно будет, сообщат, только случится это не очень скоро.

Новенький! Ничего не попишешь.

Наконец, вокруг все зашевелились, появился знакомый унтер с большой папкой подмышкой, затем два незнакомых сапера, вероятно из первой роты. Пришел и Скальпель. Построил в колонну по двое и – марш!

Двинулась, как Лонжа и предполагал, к складам, массивным двухэтажным корпусам, построенным, судя по виду, даже раньше, чем казарма с орлом над дверями. Перед Семилетней войной в Горгау находился главный тыловой магазин прусской армии. Потом склады пополняли, старое имущество списывали, однако среди старожилов ходила легенда о заброшенном «старом уголке». Якобы в одном из подземелий чудом уцелел военный запас времен войн с Наполеоном: мушкеты, бочки с порохом и даже древние пушки. Самые знающие добавляли, что где-то там спрятана и воинская казна, исчезнувшая накануне капитуляции 1806 года. Ворвавшиеся в крепость солдаты Бонапарта нашли только сундуки с медью.

У складских ворот снова пришлось ждать. Обер-лейтенант куда-то исчез, и можно было без помех осмотреться. Со времен Наполеона многое изменилось, появились рельсы, прямо возле ворот стояла большая платформа, укрытая брезентом, рядом с ней погрузчик с подъемным краном. Два года назад, когда в Берлине было решено вывести из крепости гарнизон, остатки имущества принялись эвакуировать. Дело вначале пошло быстро, однако затем все застопорилось.