– Да, матушка, – смиренно ответила Махелт, хотя была обижена.

Почему люди всегда думают о плохом? Почему они не могут оставить ее и Гуго в покое?

Основным блюдом был барашек под острым мятным соусом – редкое лакомство, поскольку ягнят обычно не забивали на мясо. Десяток лишних барашков забили из-за потребности в кожах для изготовления пергамента. Когда все приступили к еде, Гуго и Махелт обменивались улыбками и заговорщицкими взглядами. Он нарезал мясо на их общем подносе – коричневое снаружи, розовое и сочное внутри. Махелт изящно взяла ломтик указательным и большим пальцем, обмакнула в мятный соус и, откусив половину, угостила Гуго оставшейся. Он проделал то же самое. Они пили из одного кубка, прикасаясь к нему губами в одном и том же месте. Махелт прекрасно сознавала, что свекор с неодобрением наблюдает за ней. Возмущение вскипело в ее крови, и девочка нарочно угостила Гуго еще одним лакомым кусочком.

* * *

Ужин закончился. Запах жареного барашка еще витал в воздухе, и все испытывали приятную тяжесть в животе. Ида увела Махелт, чтобы та под присмотром занялась шитьем. Граф раздраженно наблюдал за их уходом и сорвал недовольство на Гуго, который остался с ним в зале.

– Я знаю, что ты только что вернулся из Йоркшира и что разлука укрепляет нежные чувства, но тебе следует вести себя осторожнее, – проворчал он.

– Сир?

– Не смотри на меня невинными глазами. Вы с девочкой становитесь слишком близки. Мы дали обещание ее родителям, и сдержать его – дело чести. Никто не посмеет сказать, что Биго не держат слова. Если у тебя есть потребности, удовлетворяй их в другом месте. Ты знаешь, что я имею в виду.

Гуго покраснел.

– Мы не делали ничего недостойного, – сухо произнес он.

Отец поднял брови:

– Вернувшись из конюшен в соломе?

– Это не…

– Более того, я отправился искать тебя перед ужином и заметил на ее кровати отпечатки двух тел, а не одного. Что это говорит о твоем поведении и намерениях?

– Она моя жена. Мы всего лишь целовались. – Голос Гуго окреп от злости. – Надеюсь, мне позволено немного поухаживать за ней?

Граф расстегнул пояс, давящий на набитый живот.

– Ты можешь ухаживать за ней сколько угодно в зале, на верховых прогулках в сопровождении грумов или в присутствии матери и ее служанок, но не в конюшнях и не наедине в ее комнате… в особенности на кровати. И мне бы не хотелось возвращаться к этому разговору, ясно?

– Абсолютно, сир, – ответил Гуго, выпятив подбородок и чувствуя себя ребенком, которого отчитали за кражу пирожков с кухни.

* * *

Махелт штопала порванный вимпл в комнате Иды. Сказано ничего не было, но Махелт чувствовала напряженную атмосферу. Хотя ей не сиделось на месте, она всячески старалась навести разрушенные мосты. Когда Гуго вошел в комнату, Махелт продолжила шить, почти не поднимая глаз, хотя щеки ее вспыхнули. Гуго формально поприветствовал мать и ненадолго присел, чтобы тихо переговорить с ней. Ида расслабилась, поцеловала сына и похлопала по щеке. Заключив мир, он подошел к скамейке у окна, где Махелт корпела над работой.

– Мой отец говорит, что мы должны тщательнее следить за своим поведением, – вздохнул Гуго. – Полагаю, он прав.

Махелт вскипела. Почему свекор вмешивается? И ведомо ли старому графу сладостное томление ухаживания и страсти? Вряд ли! Он больше не делит постель с графиней, предпочитая в своей комнате корпеть над хартиями и счетами.

– Вы всегда поступаете, как он скажет? – поддела она.

– Я исполняю свой долг и повинуюсь отцу, – спокойно ответил Гуго. – Разве вы поступаете иначе?

Махелт сжала губы, сгорая от желания взбунтоваться. Она терпеть не могла, как все наблюдают за ними, дотошно высчитывая, что прилично, а что нет. Ида не хочет, чтобы Махелт чувствовала себя во Фрамлингеме пленницей, но она часто чувствовала себя именно так.

– Тогда, полагаю, мы должны ему повиноваться… – Девочка глубоко вздохнула и метнула на Гуго лукавый взгляд. – Во всяком случае, на людях.

Она встала и направилась к Иде расспросить об узоре для вышивки, по дороге нарочно задев Гуго ногой.

Испытав замешательство, Гуго ретировался из женской комнаты ради незамысловатого общества братьев и забот о поместье, в которых, по крайней мере, не было ничего сложного.

Фрамлингем, сентябрь 1207 года

С завязанным на талии льняным фартуком и спрятанными под платком волосами, Махелт опустила черпак в котел с густой похлебкой из бобов со свининой и наполнила миску, подставленную женой пастуха. Женщина присела в реверансе и, робко улыбнувшись Махелт, перешла к столу, заваленному буханками пышного белого хлеба. Махелт снова зачерпнула похлебки и угостила следующую женщину. По традиции в Михайлов день[10]арендаторы являлись на пир, который устраивали лорд и его семья. Пока граф с сыновьями кормили мужчин, графиня и ее дамы угощали женщин и детей.

Махелт была бесконечно счастлива. Это намного лучше, чем вышивание! Она хвалила и награждала людей за их старание и усердную работу, а в ответ купалась в восхищении и благожелательности.

Девочка исполняла свои обязанности с легкостью и так хорошо, что свекор смягчился и охотно улыбался ей сегодня. Кузнец принес волынку, кто-то еще – барабан, и несколько детей и подростков взялись за руки, чтобы потанцевать. Махелт наблюдала и улыбалась. Под столом, за которым она раздавала еду, сидел Трайпс и с удовольствием грыз кость.

Ненадолго отвлекшись от своих обязанностей, к ней подошел Гуго с полотенцем сенешаля на плече, его голубые глаза блестели от удовольствия. Махелт улыбнулась мужу и ощутила вспышку радости во всем теле. С тех пор как его отец предупредил их о неподобающем поведении, они стали более осмотрительны, но флиртовать не перестали. Вчера они ездили на охоту, и Гуго помог Махелт усадить сокола на запястье. Его близость, его пальцы на ее коже, его учащенное дыхание были мучительно-сладостны. И все под пристальным взором его отца и в рамках приличия!

– Вы прекрасно справляетесь, леди жена, – улыбнулся Гуго.

– Я получаю от этого удовольствие. – Махелт зачерпнула похлебки и предложила Гуго отведать.

– Я тоже! – Он припал к черпаку, не сводя с жены глаз, и хотя это был обычный обмен любезностями, щеки Махелт порозовели.

Она запоздало заметила, что свекор наблюдает за ними, и не стала показывать язык, как собиралась. Рядом со свекром стоял гонец и жадно пил из глиняной чаши. Забрав черпак у Гуго, Махелт вернулась к своим обязанностям. Гуго любезно взял пустую миску у маленькой девочки, стоявшей первой в очереди, протянул Махелт, чтобы та наполнила ее, и вернул малышке, учтиво раскланявшись. Девочка захихикала и, уходя, кокетливо взглянула на него через плечо. Гуго продолжил помогать Махелт, и женщины в очереди подталкивали друг друга и пересмеивались.