Ворота были все еще открыты, поэтому Джинни, пройдя мимо руин, направилась прямо к статуям весталок.

Ухватившись за пуговицу, к которой тянулся Беппе, она оторвала ее от штанов. Затем перегнулась через металлическое ограждение, бросила ее на землю между двумя лучше остальных сохранившимися статуями.

– Вот, – сказала она. – От одной девственницы другой.

В поезде до Парижа было всего несколько свободных мест – это очень сильно удивило кассира, который продавал Джинни билет. А еще он был искренне удивлен, что она спешила покинуть Рим.

Купе в поезде было рассчитано на шестерых. Судя по всему, главной здесь была пожилая немка с серыми, коротко стриженными волосами и огромным запасом апельсинов. Она чистила их один за другим, разбрызгивая сок по всему купе. Аромат при этом стоял восхитительный. После каждого апельсина она вытирала руки о серую ткань на подлокотниках. Что-то в этом движении выдавало в ней властную натуру.

Под ее командованием находились четверо мужчин. Трое из них спали. Четвертый, наряженный в коричневый костюм, разговаривал с каким-то неизвестным Джинни акцентом. Джинни назвала его мистером Типичная Европа. Всю дорогу он разгадывал кроссворд. Каждый раз, когда немка, сидящая рядом с ним, чистила новый апельсин, он кашлял, а затем отодвигал руку, чтобы на него не попали брызги.

Джинни достала блокнот.

Немка на двух языках упомянула что-то о постели, и все поднялись со своих мест. Туристы начали расталкивать свои вещи по углам, из-за чего Джинни пришлось выйти из купе. Вернувшись, она увидела шесть больших полок. Это и были спальные места. Мистер Типичная Европа растянулся на одной из них.

С помощью жребия они определили, кто какую займет. Джинни досталась одна из верхних. Затем немка погасила главный свет, но кто-то включил небольшие светильники, встроенные в стену. У Джинни не было даже книги, поэтому она просто лежала в темноте, уставившись в потолок.

Вряд ли она сможет уснуть на этой полке, которая напоминала покачивающуюся доску для сёрфинга, торчащую из стены. Особенно после того, как немка открыла окно. Правда, мистер Типичная Европа чуть позже закрыл его наполовину. Затем одна из туристок произнесла что-то на испанском и, указав на окно, добавила на английском:

– Не возражаете?

Никто ничего не сказал, и она закрыла окно. Но через некоторое время немка снова его открыла. И так продолжалось всю ночь.

Утро наступило неожиданно, и люди начали ходить туда-сюда с зубными щетками. Джинни перевернулась и свесила ноги с доски для сёрфинга, пытаясь нащупать пол. Умывшись в тесной и темной ванной комнате, она вернулась в купе и обнаружила, что кровати вновь превратились в сиденья. Через час поезд прибыл. Джинни прошла насквозь огромный вокзал и оказалась на широком солнечном бульваре Парижа.

Уличные указатели, заслоненные ветками деревьев, порой едва заметные, представляли собой маленькие голубые металлические таблички, прибитые к стенам огромных белых зданий. Здесь практически не было прямых улиц. Несмотря на это, Джинни без проблем удалось добраться до хостела, о котором писала тетя Пег. Он находился в огромном доме с видом на старую больницу. За стойкой расположилась женщина с тугими черными локонами. Она в течение пяти минут ворчала на Джинни, недовольная тем, что та не забронировала комнату заранее, ведь сейчас самый разгар сезона. Потом добавила, что может разместить ее в общей спальне.

– У вас есть белье? – спросила женщина, растягивая слова.

– Нет…

– Три евро.

Джинни протянула деньги, и женщина передала ей большой белый куль из грубого хлопка.