Я купил тогда новую рубашку и показал ей. Увидев, что она от фирмы «Винстед», Лили слегка вздрогнула:

— Винстед! Как странно. Так назывался город, где умер Рик.

Когда она в первый раз рассказывала мне историю Рика Аарона, она сказала, что он умер в Виндзоре, штат Коннектикут. А теперь — в Винстеде.

— Где? — переспросил я небрежно.

Лили показала на ярлык на рубашке и посмотрела на меня:

— В Винстеде. А что?

— Я когда-то был знаком с парнем из Уоллингфорда. Это где-то поблизости?

— Совсем рядом. Он учился в Чоэйте?

— В Чоэйте. Точно!

Если бы Лили не знала географии Уоллингфорда и Коннектикута, я бы так не поразился. Если бы один раз она не сказала, что ее муж умер тут, а в другой раз — там. Но она допустила ошибку, поэтому я и бросился на поиски.

— Да, вы правы, есть еще одна вещь. Я бы хотел, чтобы вы узнали все, что сможете, о человеке по имени Рик Аарон. Он учился в колледже Кеньон и умер не то в Виндзоре, не то в Винстеде, штат Коннектикут.

Мой детектив сделал запись в блокноте.

— Так в Виндзоре или Винстеде?

— Точно не знаю. Проверьте оба.

Гофф перезвонил через три дня. Ни Рик, ни Рикк, ни Рич, ни Рики, ни Ричард Аарон никогда не учились в Кеньоне. Никто с таким именем не умирал ни в Виндзоре, ни в Виндзор-Локсе, ни в Виндеме, ни в Винчестере, ни в Винстеде, штат Коннектикут.

Теперь пришел мой черед солгать. После долгого телефонного разговора с братом я сказал Лили, что Сол приезжает в Нью-Йорк. Я хочу устроить себе маленький отпуск и слетать с ним повидаться. Возможно, мы еще съездим проведать родителей. Сделаем им сюрприз, а?

Лили сказала: конечно. Когда ты едешь? Послезавтра. Так скоро? Тогда, думаю, нам нужно заранее наверстать время, которое мы потеряем. Она скользнула в мои объятия, глядя на меня, благоухая, еще более очаровательная, чем всегда. Однако, когда она застонала во второй или третий раз, до меня дошло, что стонет она не от желания, а от того, что я слишком крепко ее обнял. Изо всех сил прижал к себе, стиснул в надежде отыскать где-то глубоко, под кожей и костями, настоящую Лили. Настоящую Лили с настоящим ребенком и правдивой историей жизни. Как можно верить, что тебя любит тот, кому ты не веришь? Я вспомнил рассказ Мэри о людях, которые думали, что у них живет щеночек, а он оказался гигантской крысой. И другую ее историю — о голой женщине, привязанной к кровати, и ее муже, лежащем на полу в костюме Бэтмена. Собаки, которые на самом деле крысы, любовь столь непростая, что ее можно поддержать только садистскими играми и Бэтменом. Возможно, сама того не зная, Мэри с самого начала моих отношений с Ааронами говорила мне то же, что и тот детектив: остановись. Остановись, пока не поздно, пока не понял, что за существо ты привел домой, пока в твою жизнь не вторглось что-то смехотворное или страшное, без чего ему нет места в твоей жизни.

— Мне особенно нравится замечание одного критика о Бетховене: «Кажется, он знал все, что можно знать». Вот если бы о нас кто-нибудь такое сказал!

— Пошел в жопу, Герб!

Нагнувшись, я со злобным щелчком выключил автомагнитолу. Влюбись — и каждый предмет, каждый человек, каждое слово вдруг начинают твердить одно: «любовь». Потеряй любимую — и происходит то же самое. С момента отъезда из Калифорнии мне чудилось, что все вокруг непрерывно намекают на полное знание, озарение, ясность, понимание. Даже вступительное слово к симфонии Бетховена по радио напомнило мне о цели, которой я так боялся. А в самолете какая-то мерзкая тетка, сидевшая позади меня, с голосом музыкальным, как ножовка, битых пять часов громогласно повествовала о женщине по имени Каллен Джеймс, автобиография которой изменила ее жизнь. По ее словам, Каллен каким-то образом покинула свое тело, и отправились в другой мир, где (разумеется) пережила всевозможные ужасающие приключения. Но, ей-богу, она выстояла, узнала ИСТИНУ и вернулась домой Цельной Личностью. Я видел эту книжку в магазине, но одного взгляда на краткую аннотацию на пыльной обложке хватило, чтобы я поспешил положить ее обратно. Одно дело Бетховен. Возможно, гении и могут найти дорогу в лабиринте жизни. Но вот душевнобольные домохозяйки, стареющие кинозвезды или бывшие гуру шестидесятых, бесстыдно заявляющие, что слышат голос Бога или живших десять тысяч лет назад воителей, которые открывают им тайны мироздания… увольте. Думаю, если бы Бог говорил со мной, я повел бы себя хоть чуточку поскромнее. А эти психи описывают все так, словно они с Ним на «ты». Кроме того, даже мелкие повседневные истины вынести нелегко. А уж ИСТИНА, поведанная тем, кто знает все, должна, если вы останетесь живы, опалить нас внутри и снаружи, словно взрыв. Как вышло со мной.

Ведя машину по скоростной магистрали Нью-Джерси в направлении Сомерсета, я пытался вообразить самые мрачные сценарии, чтобы хоть отчасти подготовиться к ножу гильотины, который вот-вот упадет на мою жизнь. Я позвонил Майерам из Лос-Анджелеса и договорился о встрече, якобы для того, чтобы посмотреть их собак. Разговаривал со мной Грегори; у него оказался приятный, но безликий голос. На заднем плане слышалась веселая щенячья возня.

Я съехал с автострады у Нью-Брансуика и, следуя его указаниям, отыскал их ферму. Что я ожидал увидеть? Наверное, маленький милый домик, вроде разворота в журналах «Дом и сад» или «Casa Vogue». Такой, знаете, — в каждой комнате по черному баухаузовскому креслу, изыскано-грубо отесанные балки, латунные дверные петли, за домом — бассейн. Или ничего. Жилище двух сломленных людей, ковыляющих по пепелищу жизни, махнувших рукой на все, кроме хлеба насущного и хоть какой-то крыши над головой.

То, что я увидел, превзошло даже самые мрачные мои ожидания.

Пока я ехал по длинной уединенной проселочной дороге, перед моим мысленным взором прошли плоские одноэтажные дома, ведущие к их обиталищу. Здания и места, которые можно ожидать увидеть в глуши. Ржавые почтовые ящики, во дворах — машины, стоящие на кирпичах вместо колес, подозрительные взгляды женщин, развешивающих на серых веревках унылого вида белье.

Ого! Увидев дом, я протер глаза. И добавил: «Что за черт!», потому что здание выглядело очень странно, и было тут совершенно неуместно. Прежде всего, меня поразили цвета — кроваво-красный, черный и антрацитово-голубой. Затем до меня дошло, под какими невообразимыми углами располагались друг к другу поверхности. Металлические трубы тянулись вверх и вдоль по стенам здания, словно серебристая зубная паста, выдавленная из тюбика. Что за штука? Кто мог поставить эдакого затейливого монстра посреди скучной сельской местности?

Следующей моей мыслью, пока я подъезжал к дому, было — да это же сбитый НЛО! Они всегда падают в глухой провинции, в кукурузных полях, где их видят лишь равнодушные коровы да фермеры. Я недавно читал колонку в «Лос-Анджелес Таймс», ее автор специально рассмотрел сей вопрос. Если по Земле слоняются, вынюхивая, твари с других планет, отчего они никогда не приземлятся в Нью-Йорке или в Москве, где сосредоточена власть и где разворачиваются главные события? Почему они вечно выбирают места на отшибе, вроде Норт-Платта, штат Небраска? Поглядев на сооружение из стали и камня в тридцати ярдах от меня, я подумал, что, быть может, настал мой черед вступить в контакт с инопланетным разумом.