Но проход уже закрылся.

* * *

– Проклятый близнец Арриго, – упавшим голосом произнес Михаил Анатольевич. – Ну, ребята, мы влипли… врагу не пожелаешь!

– Миль пардон, шуалье. Масьёр Мишель хочет сообщить нечто важное, – испуганно сказал Антон Бредаку и снова повернулся к Овечкину. – О чем это вы?

– Кто бы подумал, что может случиться такое?.. – «Масьёр Мишель» впал в полную удрученность. – Когда Каверинцев – ну, тот колдун, с которым я консультировался – рассказывал мне об Арриго, он рассказал и о Маго… о том, что во Вселенной существует феномен – два совершенно одинаковых мира. Они ничем особенно не выделяются среди других, миры как миры, если не считать этой удивительной схожести. И единственная разница между ними заключается в том, что в незапамятные времена жители Маго умудрились чем-то обидеть некоего великого колдуна, и он наложил на их мир заклятие. Теперь в нем не действует никакая магия. Вообще никакая. Здесь даже не гадают… Теперь вы понимаете? Мы действительно больше не маги, и у нас нет ни малейшей возможности выбраться отсюда!

– Мило, – сказал капитан Хиббит. – Вы уверены, Михаил Анатольевич, что при переходе не произошло ошибки?..

– Каким образом? – Овечкин сердито посмотрел на него. – Вы не хуже меня знаете, как действуют талисманы, открывающие границы. Ошибка исключена. Нет… это чужое вмешательство. Кто-то сознательно навредил нам. И никто, кроме вашего недруга со шрамом, не мог этого сделать.

– Господи, кто же это такой? – Кароль задумчиво почесал нос. – Говорил я вам, масьёр Овечкин, что надо было сначала отыскать этого типа и побеседовать с ним по душам!

– Пожалуй, вы были правы, капитан, – вздохнул тот. – Я надеялся, что нам удастся от него оторваться. Но, как видно, не удалось. Антон Николаевич, – окликнул он, – не говорите пока ничего нашему командиру! Надо пораскинуть мозгами, вдруг все же найдется какой-нибудь выход…

Антон угрюмо кивнул и, повернувшись к Бредаку, продолжил светскую беседу, отвечая на многочисленные расспросы шуалье о мире «Земейль».

Кароль больше не переводил. Но не потому, что красу и гордость квейтанской разведки после неприятного известия охватило отчаяние и происходившее вокруг перестало интересовать капитана. Как раз наоборот – он всегда предпочитал знание незнанию, справедливо полагая, что первое – сила. Теперь он знал, что именно случилось с ними. И понимал, что рассчитывать отныне можно только на свои человеческие и профессиональные качества.

Первой задачей всех четверых стало, по мнению Кароля, выживание в незнакомых и не слишком благоприятных условиях. На нее он и намеревался бросить все имевшиеся в его распоряжении силы и навыки.

Требовалось в короткие сроки узнать о мире, в котором они очутились, как можно больше и сделаться здесь своими. Далее, следовало придумать способ защитить Веронику от возможного посягательства на ее честь со стороны необузданных, изголодавшихся по женской ласке пиратов Кортуны. Проще всего было бы кому-то из троих ее спутников выдать себя за мужа. Но от неугодных мужей в некоторых случаях избавляются без труда – посредством дуэли, а то и ножа в спину…

И только потом, когда все уладится и они заживут на Кортуне спокойно, может быть, даже вступят в пиратское братство, можно будет заняться поисками выхода. Не век же им торчать в этом мире!

Уныния капитан Хиббит отнюдь не испытывал. У него было чем заняться.

* * *

Несчастный подпоручик Кичига между тем вынужден был прекратить погоню по не зависящим от него обстоятельствам. Предупреждения Тинтаэля он не услышал, а если бы и услышал, все равно уже не смог бы повернуть обратно.

Для существа, созданного магией, дышавшего ею и, собственно говоря, представлявшего собою не что иное, как сгусток магической энергии с малой примесью материи, воздух Маго, лишенный этой самой магии, оказался смертоносным.

Подпоручик Кичига даже не успел понять, что произошло. Едва он ступил на опушку рощи на холме, как превратился в зеленую ветку. Ветка упала на землю и так и осталась лежать под палящими лучами солнца, которые, постепенно иссушая листья и ствол, начали превращать бедного Кичигу в превосходный сучок для растопки…

Городок Козиринга представлял собой причудливый лабиринт ветхих лачужек, крытых тростником, добротных деревянных домов с черепичными крышами и каменных особняков, кои были украшены колоннами и скучающими вооруженными стражами у дверей. Садов здесь не было, но на кривых узких улочках в изобилии росли деревья, похожие на пальмы, и цветущие кустарники, от терпкого благоухания которых кружилась голова.

Юный шуалье Бредак на ходу сорвал несколько прекрасных белых цветков, напоминавших магнолию, и с поклоном преподнес Веронике.

– Примите сей скромный дар, – высокопарно сказал он, – от вашего недостойного слуги!

Антон переводить этого не стал и принялся, в свою очередь, расспрашивать Бредака о городе. Тот охотно объяснил, что Козиринга является резиденцией губернатора Аселя и вообще столицей Кортуны, а потому проживают здесь люди богатые и благородные – арматоры со своими семьями, знаменитые капитаны, негоцианты, ростовщики… ну и, разумеется, те, кто обслуживает знатных господ. Сам шуалье, невзирая на молодость, был, как оказалось, первым помощником капитана Легада, ходячей легенды пиратского острова, и потому тоже удостоился чести проживания в Козиринге.

За разговорами они незаметно добрались до единственной, по всей вероятности, площади городка, и взорам путников открылся губернаторский дворец – белокаменный, высотою аж в три этажа, с вызолоченной крышей и щегольским крыльцом, резной навес которого поддерживали деревянные статуи – нечто вроде кариатид, только очень грозных и при пистолетах за поясом.

Стражники, конечно же, имелись тоже – два вооруженных до зубов молодца с самыми зверскими рожами. Они уставились на Веронику с таким любопытством и восхищением, что та покраснела до ушей. Кое-как сползла с лошади и немедленно укрылась за спиной Овечкина, к которому, по-видимому, испытывала больше всего доверия.

Но шуалье Бредак не позволил даме спрятаться. Он предложил ей руку и торжественно возвел на крыльцо, пока капитан Хиббит помогал спешиться брошенному им Антону. Тому опять стало плохо, и, прежде чем войти в дом, бедолага вынужден был принять еще одну пилюлю. Они вдвоем вынужденно замешкались у входа, но Овечкин не дремал и быстренько вошел в дом следом за Вероникой, чтобы не оставлять ее без присмотра ни на минуту.

И, наконец, в полутьме и прохладе просторного вестибюля, уставленного аляповатыми цветочными вазонами, взорам четверых путешественников между мирами предстал сам губернатор Кортуны, масьёр Асель.

Это был представительный мужчина лет шестидесяти на вид, с пышной седой шевелюрой, осанистый и важный, каким не выглядел бы и король. И со всей своей важностью он первым делом принялся целовать руки даме, пожирая Веронику выразительными взглядами.