— А ты? — послышался ехидный ответ маменьки.

— Я про эльфийскую розгу… Кто ж знал, что вместо дурмана Тинара ее захватит, — аккуратно поведала я.

— Читать ты не умеешь? И проверять надпись на склянке я тебя не учила? Впрочем, как и твою сестрицу!

Я вынуждена была опустить взор.

— Теперь что? Еще легко отделались. Младший выпил больше остальных, а советник, видимо, только делал вид, что пьет вино.

— А Эльлинир?

— Кто его разберет, может, просто вами увлекся, — пожала плечами маменька. — Уж начинаю думать, что советник все просчитал заранее.

Я с недоверием воззрилась на родительницу:

— Но откуда ты знаешь?

— Вы так шумели, что всех разбудили!

— Но…

— Неужели ты думала, что на нас подействует волшба какого-то эльфа?

— Тогда почему вы не вмешались?

— А зачем? Хотя твой папенька пытался. Пришлось его… мм… успокоить на время.

Мы неотрывно смотрели друг на друга. Я не выдержала первой:

— Почему?

— Потому! Если вы решили поиграть с эльфами, причем с самим советником, и сочли его недостойным противником либо себя слишком взрослыми, то мы подумали, что хватит вас опекать! Сами создали проблемы, сами — решайте!

Я хмуро произнесла:

— А если бы…

Матушка перебила меня:

— Мы подозревали, что Белеринор не убьет вас. Ты действительно очень напоминаешь Мирисиниэль, а ведь он и был тем самым женихом, которого она покинула.

Я удивилась, но потом предположила:

— Ага! А если бы он решил отомстить за все! Что бы вы тогда делали?

Маменька отмахнулась от меня:

— Да эльфы клялись не причинять вред нашей семье!

Я снова изумленно посмотрела на нее и ехидно заметила:

— Так это они в приступе человеколюбия убили прадедушку с прабабушкой?

— Я же говорила, что все не так было! Вернее, не совсем так! А после того происшествия они дали клятву не причинять вред роду Мирисиниэль.

— Расскажешь?

— Позже. Когда соберем вас всех вместе. Мы с сестрами решили, что все вам расскажем, а потом сами думайте, что делать будете. Больше мы в вашу жизнь не вмешиваемся!

С этими словами она развернулась и направилась к выходу, давая понять, что разговор окончен.

— Но как… — выдохнула я, разом позабыв все слова.

Маменька оглянулась и сказала:

— Что же ты хотела после всего произошедшего? Девочка моя, не все так плохо, как тебе кажется. Я была чуть старше тебя, когда мой батюшка погиб, а матушка, отправив нас в академию, занялась другими заботами. Мы были чуть старше вас, когда разбрелись по свету в поисках приключений. Поверь, жизнь закружит тебя, и ты будешь рада, что меня нет рядом.

— Ты была рада, когда бабушка покинула вас? — зло спросила я.

Родительница, ирну подумав, покачала головой.

— Тогда почему?

— Вы должны стать самостоятельными. Птенцы ведь тоже вырастают и покидают родное гнездо. Так что, когда вы это сделаете — годом раньше, годом позже, значения не имеет. Вам все равно предстоит поездка в академию.

Я поджала губы, а маменька успокоила:

— Да поможем мы вам, чем сможем!

— Не утруждайтесь! — буркнула я.

— Обиделась? Сама знаю, каково это остаться без помощи родителей. Мы вот даже точно не знаем, как именно погибла наша матушка. На похоронах не были, не успели, — со вздохом изрекла родительница.

Я тоже вздохнула, потому что знала, как гнетет матушку то, что она не поддержала свою родительницу в трудные для нее времена. Когда бабушка умерла от неизвестной болезни, то хоронили ее чужие люди в далекой Бейруне, а не родные дочери. Всю оставшуюся жизнь матушка и тетушки сожалели о произошедшем и винили себя, а в нашей семье с того времени появилась очередная тайна.

Я обняла матушку, она грустно улыбнулась.

— Пойдем. Все собираются на завтрак, и батюшка еще больше рассердится, если мы не придем.

Ели в напряженном молчании: тетушки хмуро переглядывались, батюшка сосредоточенно поглощал пищу и бросал злые взгляды на матушку и ее сестер, а на нас смотрел скорее с досадой, чем со злостью. Мы же с сонными сестрицами отчаянно зевали и осторожно косились на старших.

Завтрак подошел к концу, но никто не спешил покинуть трапезную. Домовые проворно убрали со стола.

Мы молчали, а батюшка авторитетно заявил:

— Не буду утруждать себя перечислением ваших ошибок, сударыни! Всех ваших ошибок! — подчеркнул он и выразительно посмотрел не только на нас, но и на тетушек. — Передам только то, что оставили для вас эльфы вот в этом письме. Читать тоже не стану. Изложу коротко, что эльф по имени Эльлинир пока не готов осуществить выбор своей невесты, но он сделает это в середине зимы. Для чего приглашает Нилию, Лиссандру и Йену в Астрамеаль, чтобы провести там Праздник Смены года. Кроме того, достопочтимый господин мир Тоо’Ландил (папенька почти выплюнул эти слова) был так любезен, что предложил доставить вышеупомянутых девиц в Славенградскую академию волшбы и магии светлой и темной на своем летучем корабле…

— Летучем корабле? — восторженно переспросила я.

— Вышеупомянутых? — потрясенно изрекла Йена.

— Да, — подтвердил батюшка, — ты тоже отправляешься учиться.

— Но… — ошарашенно захлопала своими разноцветными глазами кузина.

— Я так решил! — твердо произнес батюшка. — Ваша троица мне порядком надоела! Даже младших уже втянули в свои глупые проделки! Пусть с вами в академии нянчатся. Архимагу мир Самаэлю я уже отправил вестника, в котором указал все как есть!

Мы с Лиссой и Йеной ошеломленно переглядывались. Идея всем троим нравилась. Зато младшие обиженно насупились.

— Все! Больше говорить ни о чем не хочу! Теперь пусть с вами ваши матушки беседуют! — отрезал батюшка и хмуро уткнулся в какой-то отчет, видимо давая понять, что разговор окончен.

Все стали потихоньку вставать и выходить из трапезной. Я тоже поднялась со стула, но, дойдя до двери, передумала, закрыла ее и направилась к папеньке. Он неотрывно глядел в отчет, хмурил брови и делал вид, что не замечает меня. Я обняла родителя, поцеловала в щеку.

— Папенька, ну что мне сделать, чтобы ты не огорчался?

Батюшка молчал, а я проворковала:

— Ну виновата я.

— Девочка моя, — со вздохом родитель отложил бумагу и посмотрел на меня, — скажи, зачем было так осложнять себе жизнь?

— Кровь Мирисиниэль, — вздохнула я.

— Ох уж мне эта ваша эльфийка!