– Отстань! Отстань от меня! Я не хочу! Не хочу входить!

Девушку схватили за плечи – и она поняла, что человек, который втащил ее в эту тоже абсолютно темную комнату, ее видит отчетливо, в отличие от нее – совершенно слепой в темноте.

– Не бойся, – торопливо шептал человек. – Ничего не бойся.

Его руки, только что бывшие на ее плечах, быстро съехали к бедрам, а затем, помешкав, вернулись наверх и быстро погладили грудь, отчего Алекса снова рванула от невидимки. Она попыталась махать руками, чтобы кулачишками отбиться от этого человека, – руки перехватили в жесткий и болезненный захват.

– Если не отпустишь, я буду кричать!

– Что ты, девочка, что ты… Тебе понравится быть со мной, – сбивчиво зашептал невидимка, – ты же просто обязана быть со мной. Ты полюбишь меня, и я…

Алекса завизжала во всю силу своих легких:

– Отпусти-и!!

И замычала, когда огромная по ощущениям ладонь закрыла ей рот. Слезы брызнули сами по себе. Она дергалась, прижатая сильными руками к жесткому телу, и яростно мечтала дотянуться ногами в туфлях хоть до какой-нибудь части этого жуткого невидимки, чтобы лягнуть его.

Снова короткий стук.

– Ферди, отпусти ее!

Невидимка замер.

Алекса некоторое время по инерции мычала и билась в его руках, железных и неумолимых. Но затихла, когда узнала голос. Карей!

– Ее обещали мне! – прорычал невидимка над головой Алексы. – Уходи!

– Отпусти ее, Ферди, и мы уйдем!

Невидимка хрипло выпалил короткую фразу, полную грязных слов. И застыл в ожидании. А Алекса все ждала, что Карей вот-вот включит свет…

– Ферди, – монотонно сказал Карей. – Отпусти ее.

– А то что? – рыкнул невидимка.

Алекса уже плакала не переставая: он скрутил ей руки назад и держал так больно!

– А то я включу свет, – тихо сказал Карей.

Наступила тишина, в которой Алекса слышала только свои всхлипы и плачущее мычание под ладонью невидимки. А потом от неожиданности, что он ничего не делает, она начала успокаиваться и услышала его тяжелое дыхание.

– Ты… не сделаешь этого, – пробормотали над головой Алексы, но уверенности в голосе не было.

– Сделаю.

– Она моя единственная надежда…

– Знаю. Но все можно сделать иначе.

– Это слишком долго.

– Ты просидел здесь столько времени. Потерпишь еще немного.

– Я устал терпеть.

– Брат, отпусти ее.

Железные пальцы на руках Алексы обмякли. Девушка уже не висела – смогла встать на ноги и почувствовала, что невидимка отошел за ее спиной. Будто дикий зверь в свое логово. Теперь она снова очутилась в полной темноте, растворяющей ее тело.

– Карей… – всхлипывая, позвала она.

– Не бойся. Я сейчас подойду. Только говори что-нибудь, чтобы я знал, где ты.

– Я не хочу оставаться здесь, Карей. Ты увезешь меня домой?

Ладонь скользнула по ее плечу. Она схватилась за него и шагнула ближе.

– Держись за меня. Я выведу.

Они вышли из комнаты. Карей шел уверенно, а девушка, все еще всхлипывающая, чуть ли не бежала за ним. Один темный коридор. Второй. Когда они очутились на пороге третьего, светлого, – галереи, Алекса вытерла слезы и остановилась. Прерывистым от плача голосом выговорила, глядя на хмурого Карея:

– Рассказывай!

– Это мой брат. Ферди. Он сгорел в одной из игр. Он не может появляться на свету – вспыхивает сразу.

– Что значит – сгорел?

– Это значит, он совсем утратил свойство контролировать свой огонь.

– А при чем тут я?

– Ты сама того не знаешь, но у тебя есть способность возвращать свойство контроля над личным огнем. Сначала я убедился в этом на себе. Потом ты подтвердила это на том парне – Рэде. Тебе было достаточно взглянуть на него, чтобы он перестал вспыхивать бесконтрольно.

– Любовный приворот, приглашение сюда… Почему вы просто не сказали, что я могу помочь ему?

Карей отвернулся. Потом повернул голову, но на Алексу не смотрел.

– Родители вычислили: если ты проведешь с ним всего одну ночь, он сразу обретет свойство контроля за своим огнем. Алекса, – он все-таки заглянул в ее глаза. – Он три года живет в темноте! Три года!

– А мне плевать! – крикнула она. – Мне плевать, если он ведет себя как животное! Меня никто ни о чем не спросил! Ненавижу! Ненавижу всех Тиарнаков!

И бросилась по галерее. Выскочила в зал, на ходу поправляя смятое платье и не обращая внимания на изумленные взгляды гостей, между которыми бежала.

Она выбралась на крыльцо, ошеломленно огляделась. Если сейчас Карей, которого она теперь воспринимала только как предателя, появится следом за ней, она его попробует убить… Что же делать?! Как добраться до дома?!

Сунула руку в карман. Мобильный на месте.

– Папа!

На ее отчаянный крик оглянулись все, кто в это время был на крыльце, но она уже не обращала внимания ни на кого.

– Папа!

– Алекса, я здесь, у ворот! Добежишь?

Она услышала его встревоженный голос как лучшую музыку на свете! И побежала от за́мка по дороге к далеким воротам, где в машине ждал ее отец.

Автомобиль стоял на другой стороне дороги. Отец придерживал заднюю дверцу, а из салона выглядывала мать и махала рукой. Алекса влетела на сиденье, отец торопливо хлопнул дверцей и бросился к своему месту, словно тоже боялся погони.

Уткнувшись лицом в плечо матери, Алекса обняла ее и снова заплакала. Мама молчала, только бережно прижимала дочь к себе и время от времени гладила по голове. Их потряхивало на поворотах, но девушка чувствовала себя защищенной в маленьком пространстве на колесах, закрытом и, самое важное, с двумя главными людьми в своей жизни, которым можно довериться, даже не помышляя о том, что они могут предать. Подняла голову раньше, чем доехали до дома. Только маминой руки не выпустила – держалась крепко, как в детстве. Мама посмотрела ей в лицо и вынула из бардачка салфетки. Алекса хотела было вытащить их из ее пальцев, но мама покачала головой и сама принялась вытирать и промокать ей глаза. Девушка покорно подчинялась ее рукам, сначала чувствуя пустоту.

А потом, с постепенно нарастающей болью в мышцах, стали появляться мысли о страшном происшествии. Надо будет в первую очередь залечить все синяки, которое оставило на ней то страшное чудовище, трусливо уползшее в свое мрачное логово после слов Карея о том, что он включит свет. Знать бы раньше, что оно боится света. Алекса бы попробовала вызвать огонек на пальцах. Как универсальная ведьма, она училась этому еще на втором курсе. Она представила, как этот урод скручивает ее, не давая возможности сбежать. Вот он пытается обездвижить ее, но пальцы-то свободны. Она щелкает ими одновременно с проговариваемым про себя заклинанием, и вспыхивает огонек… Она крепче вцепилась в мамину руку. Вспомнила, как было с Рэдом на баскетбольной площадке, вспомнила его, мокрого от воды, которой тушили на нем огонь… Пламя объяло бы чудовище одновременно со всех сторон. Нет, не так. Огонь вспыхнул бы на нем сразу по всему телу… Человек вспыхнул бы… И она, Алекса, стала бы убийцей.