ЭРОН_ЭРОН: Да, именно. Что, если так?

ПЬЯНИЦА: Чушь собачья.

АДАМЕВА: Я тоже так думаю.

РЕДРАМС: Не может быть. Читали вы публичный файл? Хоть кто-то?

ЭРОН_ЭРОН: Ну и что? Этот тип — мастер пудрить мозги. Я уверен: мы не сможем догадаться, что будет дальше. Кстати, что вы думаете по поводу побега Кайла Крейга из тюрьмы?

ФАНАТ ПУ: К. К. — вчерашний день, приятель. Кого это интересует?»

Убийца поднял взгляд от компьютера. Его звали.

— Ужин готов! Иди ешь, а то выброшу.

Предстоящая пресс-конференция была у Бри первой в роли ведущего детектива по делу об убийстве такого масштаба. Она много раз выступала перед репортерами, но не перед представителями всех средств массовой информации в городе и нескольких национальных телеканалов. Это было самое меньшее, чего мы ожидали.

— Пойдешь туда со мной? — спросила она. Мы работали в ее кабинете над подготовкой заявления. — Журналисты тебя знают, публика тебя уже видела. Думаю, это сделает атмосферу несколько спокойней.

Я поднял взгляд от черновика:

— Да, конечно. Если хочешь этого.

— Да, хочу. Знаешь, я нервничаю, — сказала Бри, удивив меня таким признанием.

— У тебя все будет отлично. — Я действительно верил в это. — Представь меня в начале, а потом, если захочешь, передай слово мне.

Бри наконец улыбнулась:

— Спасибо. Ты самый лучший.

Верно, не потому ли и оказался в этой передряге?

Потом она крепко обняла меня и прошептала:

— Я люблю тебя. И мне не терпится уплатить долг. Право, не терпится.

Мы пошли в наш импровизированный пресс-центр в половине пятого, чтобы успеть провести брифинг до шестичасовых новостей. Все места были уже заняты, плюс к тому репортеры и телеоператоры образовали букву «U» по периметру.

— Доктор Кросс! Детектив Стоун! — окликали нас фотографы, старавшиеся сделать хороший снимок.

— Не показывай, что волнуешься, — сказал я Бри.

— Уже поздно.

Бри вышла на подиум, представила меня и стала делать заявление, не глядя в записи. «Она спокойна, держится молодцом, — подумал я, — вполне уравновешена и уверена в себе». Журналистам она тоже нравилась, я сразу же это понял.

Когда начались вопросы, я встал сбоку — достаточно близко, чтобы она видела меня периферийным зрением.

На первые два вопроса она ответила легко. Без труда, без уклончивости, без ошибок.

Первый трудный вопрос задал Тим Пулмен с четвертого канала.

— Детектив, вы подтверждаете существование убийцы-подражателя? Или это просто предположение?

Услышав его, я подумал, что он не слушал заявления Бри, но она терпеливо повторила все сначала:

— Тим, улики указывают на подражание, но мы не можем ничего исключать, продолжаем изучать полученное сообщение. Этим занимается и ФБР. Поверьте, все работают сверхурочно.

— Под сообщением вы имеете в виду то, которое появилось в «Сириел таймс»?! — выкрикнул кто-то сзади.

— Да, Карл. Как я сказала минуту назад. Ты прослушал?

Карла не смутила легкая язвительность Бри. В этом невысоком рыжеволосом человеке я узнал репортера одного из кабельных каналов.

— Детектив, можете объяснить, почему этот вебсайт остается в сети, несмотря на настойчивые возражения семей убитых? В чем тут дело?

О семьях убитых нам ничего не сказали, поэтому я пристально наблюдал за Бри, готовый вмешаться, если она того захочет.

— Нам нужно сохранить возможность диалога со всеми подозреваемыми в этих убийствах. Нам на руку прямая связь с ними, и, чтобы побыстрее раскрыть это дело, мы решили не закрывать никакие существующие каналы. В том числе и этот веб-сайт.

— Черт возьми, надо закрыть его немедленно! — раздался сзади гневный выкрик. Головы и телекамеры повернулись туда. Я увидел Альберто Рамиреса. Ах черт! Его дочь Лидия была убита на мосту над парковой дорогой.

Голос убитого горем отца был сдавленным, но без дрожи.

— Почему вы не думаете о моей Лидии? И ее несчастной матери? И трех сестрах? Почему мы должны терпеть эту мерзость после того, что случилось с нашей семьей? Что вы за люди?

Пока Рамирес говорил, никто из репортеров не задавал вопросов. Ситуация им нравилась, чего не скажешь о столичной полиции.

— Мистер Рамирес, — сказала Бри. Я был рад, что она узнала отца убитой девушки и обратилась к нему по фамилии. — Мы очень сожалеем о вашей утрате. Я бы хотела поговорить с вами об этом сразу же после пресс-конференции…

Какой-то невидимый барьер сдержанности и протокола рухнул, и на Бри со всех сторон посыпались вопросы.

— Политика столичной полиции заключается в том, чтобы пренебрегать мнением общественности? — осведомился какой-то молодой умник из «Пост».

— Как вы собираетесь предотвращать дальнейшие подражания?

— Безопасно сейчас жить в Вашингтоне? И если нет, то почему?

Я нашел выход: подался к Бри и слегка постукал пальцем по наручным часам. Прошептал:

— Время истекло. Кормление зверей в этом зоопарке закончено.

Она кивнула и подняла руки, прося внимания.

— Леди и джентльмены! Это все вопросы, на которые мы пока можем ответить. Мы постараемся информировать вас как можно полнее и как можно чаще. Спасибо за терпение.

— Моя дочь мертва! — кричал сзади Альберто Рамирес. — Моя девочка погибла у вас на глазах! Моя Лидия мертва!

Это было жуткое обвинение, но оно выглядело справедливым — по крайней мере для репортеров. Хотя большинство из них понимали, что мы ищем иголку в стоге сена, они не напишут это — предпочтут свою версию, лицемерную и тупую.

Кайл Крейг снова был в пути, возбужденно несся сквозь время, пространство и собственную фантазию. Он ехал на восток, проносящиеся мимо однообразные фермы с полями охлаждали его разгоряченную голову. Потом — наконец — въехал в Айова-Сити, окруженный холмами, лесами, живописный и привлекательный университетский город. Именно такой нужен был ему для очередного шага в разработанном им плане, или, как Крейг мысленно назвал его, «программе восстановления».

Через полчаса он нашел главное здание библиотеки Айовского университета, расположенное на восточном берегу Айова-Ривер на Медисон-авеню. Ему потребовалось предъявить одно из нескольких имевшихся у него удостоверений, потом получить компьютер, которым сможет какое-то время пользоваться. Аккуратный, тихий читальный зал в самый раз подойдет ему.