По жестокой иронии судьбы изуродованное тело человека висело в охотничьем домике, в комнате, предназначенной для отдыха охотников, где, возле камина, под водочку и закуску из дичи они любили проводить время. Теперь здесь, словно неразделанная туша кабана, висел труп человека, который никогда не любил охоту.

Заметив, что доктор протянул было руку к столу, Яковлев предупредил:

– Ничего, пожалуйста, здесь не трогайте! И вообще, старайтесь меньше ходить по комнате – затопчете следы!

– Да вам-то что? – удивился Чиж. – Вы сейчас отсюда свалите подальше, а мне расхлебывать все это!

– Не свалим, а вы вот лучше скажите, что Ангелина по телефону сказала, кроме того, что мы в гости едем? И знайте, что ваше откровение в первую очередь сейчас важно для вас.

Чиж с большим удивлением и даже раздражением взглянул на Яковлева и выкрикнул:

– У меня и так неприятности, а вы…

Яковлев смерил его взглядом и произнес:

– Насчет неприятностей не сомневаюсь, а вот насчет нас ошибаетесь маленько – будем здесь с вами до победы. Мы двое. А вот Никита возьмет машину и поедет в вашу резиденцию, чтобы позвонить по телефону и вызвать оперативно-следственную бригаду.

– Послушай, зачем тебе это надо? – проникновенно спросил Чиж и даже взял Яковлева под локоток. – Никто не знает, что он здесь, давай тихонько вывезем в лес, а?

– Своего приятеля?

– Да какой он мне приятель?! Так, пару дел вместе провернули…

– Каких дел?

– А какая разница?

– Интересно, какие могут быть общие дела у телевизионщика с доктором, если он, конечно, не венеролог.

– Он был продюсер – это раз. Во-вторых, не всегда работал на телевидении.

– Ну ясно. Никита, возьми у доктора ключи от машины.

– Зачем это? – нервничал Чиж.

– Он поедет туда, куда я сказал, – сурово взглянул на него Яковлев.

– Смотрите, вам же хуже…

– Это уж точно, – согласился Яковлев. – Получим по полной программе за то, что недосмотрели.

– От кого? – отдавая Никите ключи от автомашины, вяло поинтересовался Чиж.

– От Турецкого Александра Борисовича.

– Что, пахан ваш? – съязвил было доктор.

– Почти угадал. Следователь по особо важным делам.

Чиж присвистнул.

– А вы тогда кто?

– МУР, – четко выговорил Никита.

– МУ-уР?… – не веря своим ушам, прошептал доктор.

– Да-да, и мычать совсем необязательно, – бросил Никита.

– Я хочу сделать заявление! – выкрикнул Чиж.

– Прямо сейчас? – улыбнулся Яковлев.

– А что?

– Нет, я, конечно, ценю ваше искреннее желание сотрудничать с органами, Виктор Григорьевич, но позвольте пока совершить необходимые оперативные и следственные действия, – с ироничной улыбкой ответил Яковлев.

Затем он вышел в соседнюю комнату, по сотовику связался с оперативной группой, приказал им максимально приблизиться к охотничьему домику и смотреть в оба, потому что в доме обнаружен труп.

– Ну что, я помчался, Владимир Михайлович? – спросил Никита, когда Яковлев вернулся.

– Давай, Никита, пусть Турецкий немедленно выезжает на место преступления вместе с оперативно-следственной бригадой, здесь и свидетеля допросит.

Когда Никита вышел, Чиж торопливо заговорил:

– Понимаете, я был вынужден делать все, что скажет мне Иванов. Он буквально взял меня за горло. Я понимаю, что, конечно, должен был обратиться в милицию, а не помогать ему!…

– Погодите-ка, – перебил его Яковлев. – Несколько поздновато вы взялись лепить из него монстра. Он мертв, а с вами все благополучно. Поэтому пока прошу вас выйти… хотя нет.

Яковлев бегло, но внимательно осмотрел комнату и приказал:

– Возьмите стульчик и сядьте возле камина. Можете разговаривать, петь песни, но только не вставайте с места, пока не позволю. Все ясно? А вообще-то я бы посоветовал вам не песни петь, а внутренне подготовиться к разговору со следователем. Советую правдиво и четко рассказать ему все, что вы знаете в связи с этими событиями.

– Несомненно! – с готовностью кивнул Чиж и застыл на стуле.

– Вот и хорошо, – буркнул муровец.

Яковлев понимал, что прячущийся человек, а именно таковым был бедняга Иванов, даже в лесу не будет себя вести неосторожно. Поэтому совсем необязателен факт, что незваные гости застали его именно в этой комнате…

Так где же он прятался, когда пришли по его душу?

Чем хороши государственные учреждения, даже если имеют легкомысленное предназначение? Тем, что завхоз или управляющий делами неукоснительно выполняет требования всяческих инспекций, в том числе и пожарной. Именно по ее требованию на нарядной стене скромно висел лист бумаги под стеклом. А на листке – план эвакуации на случай пожара. На первом этаже – каминный зал, кухня, сауна, два санузла и кладовые. На втором несколько комнат для ночлега, точнее – восемь, по четыре с каждой стороны коридора.

– Виктор Григорьевич, какие ключи имелись у Иванова? Вы дали ему полную связку? – поинтересовался Яковлев.

– Нет, конечно. Я дал ключи от входной двери, от кухни, от душевой, она между сауной и туалетами, от комнаты, которую он выбрал… Все, пожалуй.

– А здесь почему открыто?

– Гостиная не закрывается. Зачем, если люди собираются сюда только есть, пить и общаться?

– Понятно. Так какую комнату он выбрал?

– Четвертую.

Яковлев посмотрел на план. Что ж, все правильно: угловая, два окна, одно выходит к парадному крыльцу, другое в сторону леса.

Подполковник еще раз осмотрел гостиную, хотя его начинало понемногу мутить от запаха крови. Нет, по всей видимости, здесь произошел последний акт трагедии – подвешивание остывающего тела под потолок. Далеко не всякий человек – баран, спокойно ожидающий мясника с ножом. Слабо или сильно, но он должен отбиваться от наступающей смерти. Гостиная выглядела вполне пристойно. Ни разбросанной и сломанной мебели, ни битой посуды, она, хоть и запятнанная кровью, осталась на столе и в старинном с застекленными дверцами буфете.

Пройдясь еще раз по гостиной, Яковлев заглянул в камин. На застарелой белесой золе, погрузившись в нее на четверть, лежали отрубленные кисти, а рядом отрезанные уши.

– Виктор Григорьевич, попрошу вас ничего не трогать пока, – вновь предостерег он доктора от лишних действий.

Тот молча кивнул.

Муровец поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Здесь все было похоже на типичную гостиницу: длинный сумрачный коридор с фикусом в конце и дверями по бокам. Яковлев осторожно пошел по коридору, трогая по очереди ручки дверей. Врач не соврал, номера были заперты. Все, кроме четвертого.