— И в Токио не все едят. И вы специально поехали их собирать?

— Да, набрали полную корзинку.

— Собирать травы приятно, но и просто гулять по деревням тоже неплохо.

Улица тянулась прямой линией под синим небом, было так ясно, что можно было пересчитать прохожих в самом её конце. Изредка слышались звонки проезжающих мимо велосипедистов. Это был город без особых достоинств, но, как повсюду в районе Осака и Киото, дома были красиво окрашены. Послушать старика, в районе Токио очень часты косые дожди с сильным ветром, и стены домов становятся похожими на дощатый забор. Какое бы превосходное дерево ни использовали при постройке дома, оно быстро чернеет и производит впечатление грязного. Не говоря о нынешнем Токио с лачужками под крышей из оцинкованного железа, маленькие провинциальные города в этом районе со временем должны приобрести своего рода налёт старины, но, покрытые сажей, становятся совсем мрачными; там часты землетрясения и пожары, и на месте разрушенных или сгоревших домов строят жалкие белые здания из лиственницы или американского материала, похожего на лучину для растопки, и всё начинает напоминать окраину какого-то американского города. Если бы такой город, как Камакура, находился в районе Киото, он бы и не был так хорош, как Нара, но был бы более спокоен, в нём бы чувствовалась тихая прелесть. Западные от Киото провинции одарены благоприятными природными условиями, там редки стихийные бедствия, и всё — цвет самых обычных городских домов, черепица крестьянских жилищ и глинобитных заборов — всё таит в себе изысканность, которая заставляет путника в восхищении остановиться перед ними. Особенно хороши маленькие города, не больше старинных поселений вокруг замков. Об Осака и говорить нечего, но даже Киото, например в районе пересечения реки и Четвёртого проспекта, очень изменился, и облик феодальной эпохи остаётся только в таких местах, как Химэдзи, Вакаяма, Сакаи, Нисимия.

Когда Канамэ на перекрёстке увидел цветы дейции над оштукатуренной оградой с круглой черепицей, он вспомнил слова старика: «Хаконэ и Сибара очень известны, но Япония — островная страна, в ней часты землетрясения, и подобные пейзажи можно увидеть где угодно. Когда журнал „Даймай“ просил назвать восемь новых красивых пейзажей, оказалось, что в Японии несколько Скал льва.[60] Если идти из Киото через Сикоку и Тюгоку, увидишь очень красивые города и пристани».

На карте Авадзи — маленький остров, портовый Сумото можно пройти по единственной улице насквозь, и всегда выйдешь к реке, у которой заканчиваются дома. Служащий в гостинице объяснил, что театр находится на противоположном берегу. Владением какого князька была эта земля при старом феодальном правительстве? Сумото не был столь большим, чтобы стать городом при замке, и кажется, что он с тех пор не изменился. Модернизируются только крупные города, жизненные центры страны, но их не так много. Оставим в стороне Америку, но ведь и в Китае, и в Европе, в странах, имеющих долгую историю, маленькие города, если они не стали жертвами стихийных бедствий, сохраняют свою культуру и в них чувствуется аромат феодального мира. И здесь, если не обращать внимания на электрические провода, телеграфные столбы, на выкрашенные вывески и там и сям встречающиеся витрины, можно повсюду видеть дома как на иллюстрациях к произведениям Ихара Сайкаку. Оштукатуренные стены лавок со складами товаров, крепкая решётка входа, на которую не жалели толстых брёвен, крыша из дерева и медных листов, покрытая тяжёлой черепицей, вывески из дзельквы, на которых уже стирались надписи «Лак», «Соя», «Масло», в конце помещения с земляным полом — синие занавески над входом с названием лавки… Канамэ не собирался подражать брюзжащему старику, но всё это придавало городу очарование старой Японии, и Канамэ был совершенно пленён цветом стен, который на фоне синего неба казался белым. Так же, как цвет атласного пояса О-Хиса, он в чистом воздухе на берегу моря отбеливался в течение длительного времени дождями и ветрами и мало-помалу утратил свой глянец. Когда Канамэ пристально смотрел на светлые блистающие стены домов, в которых чувствовалась утончённость, ему казалось, что душа его успокаивается.

— В глубине этих старинных домов так темно, что вообще не видно, что находится за решёткой.

— Это потому, что на улице слишком много света. Посмотрите, земля кажется совершенно белой.

Канамэ вспомнились люди, которые в своё время жили в глубине такого же тёмного дома и скрывались за занавесками. У них были такие же лица, как у кукол Бунраку, и они вели такой же образ жизни, какой изображался на сцене. Мир, в котором жили персонажи пьесы «Дондоро» О-Юми, Ава-но Дзюробэй, паломница О-Цуру, был без сомнения именно таким, как этот город. Разве идущая рядом с ним О-Хиса — не одна из таких людей? Пятьдесят или сто лет назад в весенний день женщина, точь-в-точь О-Хиса, в таком же платье, с таким же поясом, с коробками с едой шла по этой дороге в театр. Или за решёткой дома играла «Снег». Поистине, О-Хиса была призраком далёкой феодальной эпохи.

11

Как утверждают жители Авадзи, кукольный театр возник на их острове. И поныне в деревне Итимура на пути от Сумото до Фукура существует семь трупп кукольного театра, а в старину их было тридцать шесть, и Итимура обычно называют Деревней кукол. Когда-то здесь обосновался бежавший из столицы аристократ и начал от скуки мастерить кукол и ими манипулировать. Знаменитые Авадзи Гэннодзё — его потомки. Это старинный род, и до сих пор они живут в деревне в прекрасной усадьбе, дают представления не только на своём острове, но ездят и на Сикоку и в Тюгоку. Но семья Гэннодзё не единственная; немного преувеличивая, можно сказать, что во всей деревне нет ни одного человека, который не был бы рассказчиком, или исполнителем на сямисэн, или кукловодом, или организатором труппы. В страдную пору они работают в поле, а когда работы окончены, сколачивают труппу и бродят по острову. Это в подлинном смысле народное искусство, которое возникло здесь и не подвергалось сторонним влияниям. Театральные представления устраиваются главным образом два раза в год, в мае и на Новый год, в то время их можно видеть повсюду, начиная с Сумото, Фукура, Юра, Сидзуки. В больших городах труппы снимают помещения, но обычно просто связывают толстые брёвна, из циновок делают ограду и дают спектакль прямо под открытым небом, а если пойдёт дождь, представление окончено, и все расходятся по домам. На Авадзи