– А я и не ем их, – спокойно ответила девочка. – Подожду, когда воспитательница уйдет, и топлю печенье в туалете. А оно всплывает и всплывает. Петька говорит, что Ольга Ивановна свои полоски из мочалки делает, поэтому они не тонут. Лампа, ты не из той коробки насыпаешь.

– Почему? – возразила я. – Взяла, как написано в руководстве, красную и…

– Надо вот эту, – перебила меня Киса, протягивая зеленую упаковку.

– Ты не разбираешь цвета? – насторожилась я.

Девочка показала пальцем на надпись, сделанную внизу в левом углу.

– Тут написано: «В связи с не зависящими от фирмы обстоятельствами считать эту обертку красной».

Я быстро схватила ту коробку, из которой уже бросила на весы круглые катышки. На ней тоже обнаружилось похожее предупреждение: «В связи с не зависящими от фирмы обстоятельствами считать эту обертку зеленой».

– Где логика? – возмутилась я. – Красную надо принимать за зеленую, а зеленую за красную. Зачем так делать?

– Наверное, на заводе цыбики перепутали, – раздался за спиной незнакомый мужской голос, – а перепаковывать дорого.

Я обернулась и закричала:

– Вы кто? Как сюда попали?

– Простите, – смутился худой парень, на голове которого почему-то была шапочка для купания, – не хотел вас напугать. Меня зовут Юрий Воробьев, я аспирант Романа Борисовича. Приехал к научному руководителю еще в полдень. Мы с ним проводим эксперимент по психологической терпимости современного человека. Профессор заснул, вот я и собрался домой. Еще раз извините.

– Понятно, – улыбнулась я. – Хотите чаю?

– Спасибо, нет, – отказался Юрий. – О! Вы купили термогоршок!

– Знаете, что это такое? – обрадовалась я.

– Конечно, – кивнул аспирант, – моя мама доктор биологических наук, у нас на участке огромная оранжерея с ее экзотами. А что вы собрались сажать?

– Сциниллу, – пояснила я, – вон она стоит. Диковинку подарил мне Барабан Сосисович. То есть Роман Борисович.

Юрий подошел к растению.

– Марго!

– Вы с ней знакомы? – удивилась я. – Видели раньше цветок?

Парень смутился.

– Ну… понимаете, научный руководитель для аспиранта главнее матери. От Еськина зависит моя дальнейшая научная карьера. Роман Борисович замечательный человек. Большинство профессуры делает из аспирантов прислугу, приказывает в магазин ходить, грядки на даче копать, собак выгуливать. Причем отказаться невозможно, потому что педагог может разозлиться, и тогда не видать строптивцу кандидатского диплома. Еськин так никогда не поступает. Я с ним уж два года, и Роман Борисович ни разу ни о каких домашних делах со мной не заговаривал. Но позавчера вдруг спросил: «Юра, где достать сциниллу? Хочу подарить ее одной даме, которая оказала мне неоценимую услугу». Я немного удивился, но пообещал узнать. А сам пошел к маме, хорошо зная, что у нее есть три сциниллы. Она отдала Марго, и я принес ее Роману Борисовичу. А он, значит, передал цветок вам?

– Выходит, так, – кивнула я. – Растение капризное?

Юра потупил взгляд.

– Честно?

Я усмехнулась.

– Зачем мне лживый ответ?

Аспирант вздохнул.

– Сцинилла невероятно, катастрофически, истерически капризна. Хотите, сделаю вам «подушку»? Тут каждый грамм важен. Даже полграмма. Если грунт будет некорректно собран, Марго тут же отбросит тапки. В смысле, листья.

– Буду вам очень благодарна, – обрадовалась я. – Но боюсь, у вас тоже не получится. Надо отмерить сто двадцать два с половиной грамма. А мои весы меньше одного грамма не показывают.

Юра бросил катышек на весы.

– Ну, это легко. Видите? Одно деление.

– Теперь надо кусок пополам разрезать, – сказала Киса.

– Верно, ты очень умная, – похвалил ее аспирант.

– И как только ты сама до такого решения додумалась? – смущенно пробормотала я.

– Это же понятно, – дернула плечом Киса, – если целого много, надо его разделить.

Минут через пятнадцать Марго оказалась на новом месте.

– Горшок надо закрыть, – сказал Юрий, – говорите пароль.

Я начала вспоминать.

– Купаться, плавать… Два барана, три козы…

– Не так, – возразила Киса. – Купаться, купаться! Пошли купаться! Сколько козочек? Три и один баран. Бе-бе-бе. Хрю-хрю. Апчхи.

Послышался щелчок, из краев крышки выползли куски пластика, достигли ствола Марго и замерли.

– Теперь скажите ей: «Спокойной ночи», – попросил Юра.

Я рассмеялась.

– Непременно сделаю это перед тем, как улечься спать. А завтра поприветствую растение словами: «Доброе утро. Как спалось?»

– Я не шутил, – остановил меня Юрий. – Сцинилла нервное создание, обижается на невнимание. У вас есть брошюра по уходу?

– Да, – кивнула я.

– Прочитали ее? – не отставал аспирант.

– Пока не успела, – призналась я.

– Там много пустых слов, – пробормотал Юрий, – давайте пришлю вам на почту краткий вариант, по пунктам: встали, поздоровались, измерили температуру. И так далее. А воду для утреннего полива вы приготовили?

– Ее в кране полно, – хихикнула я.

– Марго надо орошать особым раствором, – укоризненно покачал головой аспирант. – Ладно, сейчас сам его сделаю. У вас огурцы есть?

– Свежие? – уточнила я. – В холодильнике.

– Отлично, – обрадовался парень и засучил рукава.

– А нельзя эту капризную крапиву отправить обратно к матери Юрия? – спросил Макс, когда я во время ужина рассказала ему о причудах растения.

– Профессор обидится, – ответила я. – Барабан Сосисович проснулся вскоре после ухода аспиранта, вышел на кухню и начал расспрашивать про Марго. Потом долго рассказывал, какой чудесный аромат будет в течение полугода источать его подарок. Оказывается, в момент раскрытия бутона у цветка появляется потрясающе приятный запах. На родине растения существует даже традиция дарить молодоженам сциниллу, которая вот-вот распустится, чтобы ее благовоние сопровождало первые месяцы совместной жизни.

– Интересно будет понюхать, – засмеялся Макс. – Она шесть месяцев цветет? Так долго?

– Роман Борисович заверил, что даже больше, – продолжала я. – Мне тоже интересно узнать, что за волшебный аромат такой. Но уж очень хлопотно за растением ухаживать. Представляешь, сцинилла пьет только огуречную воду.

– Что? – удивился муж.

Я подошла к кастрюле, которая стояла на подоконнике, и сняла крышку.

– Можешь посмотреть.