А потом в ее глазах он увидел перемену, в них словно закралось недоверие...

Ну конечно, он совсем забыл. У его постели сидит Мартышка — для него Мартышка, а для нее — красивая девушка.

Да, Вика увидела ее, ту самую, длинноногую и тонкую...

Сердце Вики дрогнуло — ее опередили. Но это длилось всего секунду. Ну и что? Она справится и с ней. Петр ее, и ничей больше. Она никому его не отдаст. Никому из прежних женщин он больше не будет принадлежать. Только ей, Виктории Морозовой.

— Ну что, Суворов, похоже ты шел через Альпы... — сказала она, наклоняясь к нему и целуя в щеку.

— И там меня подстерег медведь. Мой двенадцатый медведь.

Вика потянулась к его здоровой руке.

— Здравствуй.

— А ты меня еще не поцелуешь? — Он хитро посмотрел на Вику.

Вика бросила быстрый взгляд на девушку.

— Ничего, я не против, — улыбнулась та.

— Еще бы ты была против, Мартышка! — простонал Петр, пытаясь приподняться. Он никак не мог привыкнуть к своему положению больного.

Вика наклонилась и снова нежно прижалась губами к щеке.

— Ох, какой целомудренный поцелуй, Морозова.

— Но я...

— Да ты что? Неужели смущаешься целоваться при Мартышке? При этой соплячке! Моей младшей сестренке! Думаешь, чего она тут сидит? Она набирается практики.

Вика оторопело посмотрела на красивую девушку.

— Но вы...

— Непохожи?

— Н-нет.

— Просто он копия мамы, не по комплекции, конечно, — она улыбнулась, — а я в папу.

Вика набрала воздуха и медленно выпустила.

— Вот это да. — Она почувствовала удивительную легкость.

— А вы не знали? — удивилась девушка. — Это я вам звонила... Ах, кажется, я поняла! — Она засмеялась. — Ну конечно, как все мужчины, Петруша хотел заставить вас ревновать. Ну погоди, Суворов, только поправишься, я тебе покажу, как красивым женщинам морочить голову!

— Не успеешь, меня отсюда заберут!

— Куда это? — спросила сестра.

— В семью.

Вика опустилась на стул возле его кровати.

— Вика, ты ведь возьмешь меня в свою семью? А?

Она улыбнулась и почувствовала радостный ожог сердца.

— А ты правда хочешь?

— Да я только этого и хочу! О-ох, — нарочито протяжно простонал он, — я ничего не хочу так сильно, как этого.

— А что произошло? С медведем?

— Он тоже получил свое. В общем, все получили то, что хотели.

— Но разве ты этого хотел? — Она кивнула на его загипсованные конечности.

— А разве нет? Ты ведь дала слово взять меня в семью?

— Дала.

— Ну вот и хорошо. — И Петр принялся быстро разматывать повязку на руке.

Вика следила за ним непонимающим взглядом. Что? Что он такое делает?

— Ты что?

— Но ты же сказала, что возьмешь меня в семью. Вот я и...

— Перестань! — выдохнула Вика и, словно ища поддержки, посмотрела на сестру, которую он называл Мартышкой. Та казалась совершенно спокойной.

— Так ты...

— Ну я... — Он продолжил свое занятие, и скоро Вика увидела, как он снимает с руки свернутую в рулон картонку, на которую был намотан бинт.

Вика не верила своим глазам.

— Слушай, Петр Суворов, так ты просто обманщик?

— Не-ет, я не просто обманщик, я охотник.

— Но ведь я волновалась... Я... — Она едва не задохнулась и замолчала. Внутри закипала злость. На себя. Какая доверчивая!

— Так теперь разматывай ногу! — скомандовала она.

— Не могу!

— Я тебе сейчас помогу! — Вика вскочила и вцепилась в бинт.

— О-о... — громко простонал Петр, и в палату влетела медсестра.

— Что здесь происходит? — по-вятски налегая на «о», строго спросила она.

— Ох, сестра... с меня хотят снять гипс.

— Да как это? Мы ведь только что его вам наложили? — Вытаращив глаза, она смотрела на Вику. — Да вы кто?

— Моя... жена.

Сестра окинула взглядом Вику с головы до ног.

— Что вы делаете, гражданка? У вашего мужа множественный перелом берцовой кости. Его сбил медведь, и вообще, кто вас сюда впустил?

Вика ошарашенно смотрела то на нее, то на девушку, которую Петр называл Мартышкой, то на самого Петра. Какой-то дикий спектакль. От бессонной ночи голова казалась набитой мякиной, а рот наполнился горечью.

Призывая на помощь весь свой профессиональный опыт, Вика посмотрела медсестре в глаза.

— Скажите, сестра, ваше имя и отчество. — Безупречный прием, способный охладить любого нападающего. Человек теряется и отвечает, поскольку спрашивают его о том, что лежит под коркой.

— Нина Степановна. — Сестра помолчала, и все как будто встало на свои места. — Ваш муж сильно пострадал, женщина, но держится молодцом. Очень веселый человек, даже когда мы его гипсовали, он нас смешил. — Она покачала головой. — Говорил, приедет жена и меня загипнотизирует. У меня, мол, сразу все кости срастутся.

— А... рука? — Она кивнула на картонку и размотанный бинт.

— Это он сам придумал. Говорит, хочу, чтобы жена еще сильнее меня пожалела.

Вика опустилась на краешек кровати рядом с Петром. Ее глаза были полны слез.

Рукой, которая освободилась от повязки, он гладил ее по спине. Медсестра и девушка вышли.

— Вика, я просто не знаю, что со мной творится. Ты свела меня с ума.

— Ты меня тоже чуть не свел с ума. Я перевезу тебя в Москву.

Он кивнул.

— Не сейчас. Побудь со мной. Мы ведь больше никогда не расстанемся, правда?

Она наклонилась к нему и припала к его рту. Слезы текли по ее щекам, но это были слезы облегчения.

— Я люблю тебя, Суворов.

— А как я тебя люблю, мой драгоценный медвежий подарок!

— Почему это я медвежий подарок?

— Да ведь это он помог мне заманить тебя в мою берлогу.

Она засмеялась и снова крепко поцеловала его.

Эпилог

— Ну так что, моя дорогая, ты готова надеть свадебный наряд?

Петр вынул из большой сумки объемистый пакет и бросил к ногам Вики. Тот легко опустился на ковер.

Вика улыбаясь смотрела на Петра, совершенно здорового, — его перелом сросся в начале зимы, и он снова стоял на ногах без всяких костылей.