— Они из разных мест, — ответила Галина. — И они хотят получить сокровище Энаиты. А мы тоже хотим его получить. Они используют его для плохих дел. А мы не станем.

Энаита. Щелк, щелк, щелк. Головоломка начала складываться в целое, по крайней мере, в духе «добро пожаловать в мой мир». К сожалению, если под сокровищем Энаиты подразумевался рог Элигора, то и я, и амазонки хотели заполучить одно и то же. Как, очевидно, и «Движение Черного Солнца», со всеми их бандитами и мерзкими пауками с лапами-руками и без лица. Мне рог был нужен, чтобы вернуть Каз. И я не намеревался никому его отдавать. Хотя, конечно, не стал говорить этого моим новым знакомым.

— Правда? Сокровище Энаиты, а?

Наверняка они имели в виду рог Элигора, и они наверняка о нем знали. Не получилось ли так, что я последним это понял, или то, что я узнал, послужило подсказкой другим?

— И для чего же вы хотите его использовать?

— Чтобы уничтожить ее, — сказала Оксана. И, судя по тону, она явно не шутила.

— О'кей. Тогда у нас действительно есть о чем поговорить.

Позже, когда они изложили мне кое-какие подробности, и о себе, и о том, что им известно о «Черном Солнце», я решил задать вопрос.

— Как долго вы обе были в этом доме? Долго ли вы следили за мной?

— Следили за вами? — спросила Галина и нахмурилась. — Нет, мы следили для вас. Чтобы не позволить им забрать у вас сокровище.

— Но у меня его нет.

— Теперь мы знаем, — сказала Оксана. Она с жадностью глядела на оставшийся кусочек яблочного пирожка. — Не знали, когда начали.

— Четыре недели назад, — объяснила Галина. — Другие люди уехали, квартира открыта. Тогда мы пришли, сказали менеджеру дома, что мы работаем служанками. Служанки приходят, уходят, в любое время, ночью и днем, все нормально, понимаете? Никто не заметит.

Я махнул рукой Оксане, давая понять, что не претендую на свой кусок пирожка. Она схватила его и быстро съела, будто боялась, что я передумаю.

— Я вас двоих заметил, — сказал я. — Но не нашел в вас ничего необычного, кроме того, что вы иностранки. Но если вы тут кидаетесь всеми этими штуками, тренируетесь с оружием и отягощениями, спаррингуете врукопашную и на оружии, то я удивлен, если соседи ничего не заметили. Люди в квартире надо мной стучат в пол всякий раз, когда я устраиваю шум.

Хотя они и не стали делать этого сегодня ночью, когда я гонялся по всей квартире за щенком свастики, сшибая мебель. И это было несколько странно.

Галина удивленно поглядела на меня.

— Над вами никого нет.

— В смысле? Боже, я много раз слышал, как они стучат по полу, будто Макс Роуч в экстазе.

Она покачала головой.

— Никого. Мы спрашивали менеджера, потому что подумали, что там, наверное, самое удобное место, чтобы слушать.

Она слегка покраснела, и это было заметно лишь потому, что у нее была очень бледная кожа.

— Может, поставить подслушивающий аппарат. Устройство. Сами понимаете. Но менеджер сказал, что да, пусто, но там скоро будут красить, поэтому никому не сдается.

— И с того времени никто туда не пришел, — сказала Оксана. — Мы следили так внимательно.

— Мы говорим об одной и той же квартире? Той, что прямо над моей?

Они обе кивнули. Я на мгновение задумался, что маляры, которые, по моему опыту, обычно приносят с собой большие магнитолы, включают на полную «Ленерд Скенерд» и играют в догонялки, прыгая по алюминиевым стремянкам, вряд ли стали бы стучать по полу, жалуясь на шум. И внезапно у меня возникло нехорошее предчувствие.

— Ждите здесь, — сказал я. — Принесу кое-что из своей квартиры. Вернусь через минуту.

Вернувшись в квартиру, я взял свой набор отмычек, пистолет и, конечно же, мобильный, поскольку при моей работе убийственно раннее время не является страховкой от зова долга, а если точнее, зова Элис. И позвал амазонок с собой. Галина натянула джинсы и куртку, что несказанно облегчило мне сосредоточение на текущей задаче. Мы тихо поднялись по лестнице, благо, похоже, в доме еще никто не вставал, и я приложил ухо к двери квартиры, находившейся прямо над моей, третьей по счету от лестницы, на третьем этаже. Ничего. Я постучал, и мы стали ждать. Снова ничего. По звуку эха мне показалось, что внутри совершенно пусто. И я принялся за дело.

Через двадцать пять секунд, или около того — большинство замков в квартирах — дерьмо полное, — я аккуратно толкнул дверь, отходя вместе с амазонками в сторону, на случай, если кто-нибудь примется стрелять. Ничего, полная тишина. Пригнувшись и выставив вперед пистолет, я вошел внутрь.

Тишину нарушал лишь хор жужжащих мух, и пахло смертью. Не недавней, с соленым запахом телесных жидкостей человеческого тела, но более мерзкий запах, будто от холодильника, который давно выключили, забыв вынуть содержимое.

А еще внутри было темно. Выключатель не работал, но на улице уже начало светать, и проходящего сквозь шторы света было достаточно, чтобы увидеть, что в квартире действительно никого нет. Однако признаки того, что не так давно здесь кто-то был, я разглядел. Судя по всему, последними эту квартиру населяли члены семьи. Если точнее, то семейки Адамсов или Мэнсонов.

Бежевые стены были изукрашены символами — надеюсь, что краской, хотя большая ее часть выглядела, как засохшая кровь. Ни язык, ни алфавит не были мне знакомы. Палас был порезан на куски и откинут в сторону, а посреди комнаты кто-то, судя по всему, разводил костер в железном тазу. В нем еще валялись пепел и куски обгорелого дерева, а таз стоял посередине грубо намалеванного на полу символа Черного Солнца. Линии были нарисованы чем-то, напоминающим блестящий жир. Мухи, взлетевшие в воздух при нашем появлении, снова уселись на эти линии и продолжили свое мушиное дело.

Оксана зажала нос ладонью. Галина прикрыла нос и рот воротом футболки.

— Фу! Как плохо! — сказала Оксана.

— Очень плохо, ты права, черт подери. Эти ублюдки жили прямо надо мной, возможно, они въехали сюда раньше, чем вы прибыли. Ничего удивительного, что меня так доставали!

Мы глядели на мерзкое зрелище, и тут у меня в кармане завибрировал мобильный. Я глянул на него. Звонила Элис.

— Мне надо ответить, — сказал я, выходя в коридор.

Конечно же, клиент. Сердечный приступ, в спортзале на Мэйфилд.

— Извините, — сказал я девушкам. — Мне надо ехать. Работа. Поговорим позже, хорошо? Вечером.

Галина и Оксана кивнули. Они глядели на надписи на стенах с деланной небрежностью, но Оксана продолжала прикрывать нос рукой.

— Просто закройте эту квартиру и не подходите к ней. И, пожалуйста, не уходите из своей квартиры, пока я не вернусь, о'кей? Нам еще о многом надо поговорить.

— Это означает послать смерть, — хмуро сказала Галина. Присела рядом с железным тазом и достала из него обломки серого обгорелого дерева. — Это не дерево. Это кость. Кость ребенка. Они пытаются убить вас.