Только теперь Джамалутдин понял: амир знал, что фугас не сработает. Может, даже, он нарочно дал ему не тот конденсатор… Кроме стыда в душе зарождалось еще одно чувство: чувство обиды. Низко склонив голову, он побежал прочь.

– Быстрее, Ссыкун, быстрее! – крикнул ему вслед Абдаллах и расхохотался.

* * *

Опираясь на тросточку, чтобы облегчить нагрузку на раненую ногу, Саббах подошел к Абреку, привязанному к дереву за поворотом дороги, отстранил руку охранника, караулившего коня, и без посторонней помощи довольно ловко вскочил в седло. Он с удовольствием проскакал около километра, отмечая, что оба охранника бегут так быстро, что почти не отстают, хотя увешаны оружием и снаряжением. Да, эти парни настоящие ассасины! Если бы таких было много, то они бы давно создали свое государство, как это сделал тот, чье имя он выбрал своим псевдонимом… Вздохнув, Саббах свернул с дороги.

Арабский вороной жеребец осторожно шел вверх по узкой тропинке. Осеннее солнце припекало, пахло разнотравьем, гудели поздние горные пчелы, самоотверженно запасающие мед перед долгой зимой. Умный конь старательно выбирал место, куда поставить копыто – он держался между флажками, обозначающими проход в минном поле, перешагивал через куски бетона, обходил груды разбитого итальянского кирпича, разбросанного в жухлой траве – остатки некогда богатого двухэтажного дома на краю села. Они поднимались все выше – туда, откуда доносились запахи бетона, ржавого железа и оружейной смазки, безошибочно распознаваемые по-звериному острым обонянием Саббаха. А аромат жарящегося на углях мяса мог услышать любой, и Абдаллах с Хуссейном, которые привычно выстроили боевое охранение: один шел впереди, другой – сзади, – громко сглатывали.

На пригорке располагались несколько пулеметных гнезд, сложенных из перевезенных сюда железобетонных перекрытий разрушенных домов, и обложенных мешками с землей. Саббах проехал мимо, чувствуя на себе любопытные взгляды засевших там бойцов.

Наконец, они подошли к забору из трех рядов колючей проволоки. Старая, проржавевшая «колючка» соседствовала с новой, матово блестящей, а третий ряд заграждений был и вовсе выстроен из спиральной «егозы», которой не было во времена ракетной части. В КПП, выстроенном из железобетонных плит и того самого итальянского кирпича, несли службу трое часовых. Один сидел у крупнокалиберного пулемета, торчащего из бойницы, второй поспешно выбежал и поднял шлагбаум. Это был молодой чеченец среднего роста в камуфляже и черной кожаной тюбетейке, с автоматом на ремне, висящим на правом плече с таким расчетом, что его можно было вскинуть одной рукой и сразу открыть огонь. Третий выглянул из дверного проема и восторженно рассматривал амира, но Хуссейн махнул рукой, и тот мгновенно скрылся.

Дальше начинался лес, всадник и его охранники скрылись в сыром и прохладном зеленоватом сумраке. «Зеленка» надежно укрыла их не только от вертолета-разведчика, но и от аэрофотосъемки с высоты шести тысяч метров. И даже от спутниковой съемки, если только та не ведется в тепловом диапазоне…

Вскоре они оказались на территории бывшей ракетной части: растрескавшаяся бетонированная площадка, сквозь которую пробивается трава и деревья, остатки асфальтовых дорожек, ведущих к бетонным жерлам туннелей, закрытых бронированными дверями, недавно восстановленная казарма… Все заросло деревьями, а проплешины накрыты маскировочной сетью, чтобы не засекли с воздуха.

Обед был уже готов. Как только амир совершил омовение и сел в новую, еще пахнущую свежим деревом беседку, на свой коврик, молодой парнишка в белой куртке не первой свежести принес снятую с огня свежую баранину на шампурах, лепешки, мацони и овощи. Расставив еду на низком столике, он поклонился и ушел.

Саббах сделал знак охранникам – он всегда разделял с ними трапезу. Абдаллах и Хуссейн присели напротив, но так, что было видно – они в любую минуту готовы мгновенно вскочить на ноги. Абдаллах пробовал обед первым – сегодня была его очередь. Если еда отравлена, он спасет амира ценой своей жизни. Но его это не пугало и аппетит не портило. Он жадно стал рвать белыми зубами горячее, хорошо прожаренное мясо.

– Машину осмотрели? – спросил амир на арабском.

– Конечно, – кивнул Хуссейн, возглавляющий контрразведку Саббаха. – Она цела. В смысле – следов пуль или подрыва нет. А так – как цела: в лепешку! Ну, и обгорела вся… Видно, Али в темноте на дороге не удержался – там очень узко…

– Машины не падают в пропасть сами по себе, – сказал амир. – Особенно, если в ней должен был ехать я… Даже молодой Али не допустил бы такой ошибки. Кстати, его нашли?

– Одни кости остались. Место неудобное, машина сплющена, не смогли достать…

– Передайте деньги родителям, – безразличным тоном распорядился амир. И тут же деловито спросил:

– А что по колонне? Разобрались?

– Нет. Неизвестно, кто там был. Но сработали конкретно: много убитых, много раненых, пожгли много транспорта, только одна машина ушла…

Абдаллах насытился, отодвинулся от стола и принял участие в разговоре.

– Вообще-то это непорядок. Если каждый делает что хочет, а других не предупреждает, то плохо кончится. Друг друга перестреляют.

– Борз так и хочет – чтобы каждый был сам по себе, – зло сказал Саббах. – И вообще, он слишком много стал о себе думать… А другие смотрят и берут с него пример!

– Так может, пора его убить?

– Рано пока. У него самый сильный отряд и вообще… Нужен он мне. Хочу с ним встретиться и поговорить глаза в глаза. А там Аллах подскажет, что делать!

– Двадцать минут прошло! – объявил молодой повар, ставя на стол свежую порцию шашлыка.

Большинство пищевых ядов проявляют себя за это время, но Абдаллах чувствовал себя прекрасно. Саббах и Хуссейн принялись за еду.

– Амир, а ты не узнал, кто под Тиходонском плотину минировал? – спросил Абдаллах.

Саббах только покачал головой.

– У нас много друзей и братьев, – только и сказал он. – И если они начали дело, они его закончат. А мы скоро подадим им хороший пример!

Дальнейшая трапеза проходила в молчании. Насытившись, суровые мужчины некоторое время сидели, отдыхая. В это время прозвонил спутниковый телефон. Это был телефон Саббаха, но носил его Абдаллах. Сейчас он вынул аппарат, подключил его к экранированному проводу, который уходил вверх по склону горы, и только после этого ответил. Выслушав пароль, он передал трубку Саббаху.

Звонили из Парижа. Руководитель французского филиала доложил, что они заподозрили в своих рядах шпиона: он не вызывал никаких подозрений, но кто-то поклялся, что видел его в загородном кафе с оперативником контрразведки…

– Вы его допросили? – спросил Саббах.

– Конечно! Послушай…

На том конце связи послышались шаги, потом раздались стоны, всхлипывания, и неразборчивая арабская речь:

– Ко… вы по. ри… Он дав… м… нен. ви…

– Не признается! – пояснил собеседник. – Он хорошо работал и принес много пользы. Так что с ним делать?