способна привести к успеху или поражению, потому Некр внимательно смотрел по сторонам. Клумба с чахлыми ирисами, выглядела отнюдь не здорово — вот-вот загнутся — видимо, поливали плохо. Зато белые лилии, растущие в центре той же клумбы, цвели и пахли. Всех нюансов выращивания растений Некр, разумеется, не знал, поскольку для него подобная информация являлась абсолютно бесполезной: рядом с ним даже кактусы долго не выдерживали, — но очень уж характерный запах распространяли эти лилии. Ненавязчивый, почти незаметный, сладковатый — разложения. Слева в пространство между двумя домами подглядывала небольшая часовенка — наверное, возвели поблизости специально для убитых горем родственников. Возможно, кто-то из них дал денег на «богоугодное дело». Однако тянуло оттуда такой темной силой, что по позвоночнику проходился холодок, и постоянно хотелось встряхнуться, как вышедшему из реки псу или коту. Зло копилось под сводами храма почитаемого многими в этом городе бога, называемого милосердным.

— Стоит развеять, — заметил Некр, обращая внимание своих спутников, но не говоря прямо о часовне.

— Давненько мы не занимались разрушением храмов.

— Вот и развлечетесь, — криво усмехнувшись, сказал Некр.

Истинная вера в кого бы то ни было способна творить чудеса — люди, возможно, и не искусны в магии, но многое могут, если искренне желают этого. Однако стоит очередному жрецу очередного же бога начать воспринимать прихожан отарой, которую можно стричь или даже резать, а свое служение — карьерой, в храме поселяется зло. И от зла приходится избавляться, прилагая силы, отнюдь не ассоциирующиеся у людей с добром и светом.

В прошлые времена осквернителей церквей проклинали, пытались схватить и казнить (часто без суда). В эти будут долго искать, если найдут, попробуют навесить обвинений, начиная с вандализма и оскорбления чувств верующих, заканчивая уничтожением памятников старины и культурно-исторического наследия. Смехотворно! Особенно в связи с тем, что и чувства, и вера всегда разные, а люди склонны обижаться на ровном месте. Помнится, однажды Некр отверг дружбу человека, причем не желая обидеть, просто вежливо ответил «благодарю, но нет». И получил личного врага, впоследствии связавшегося с очень сильным ведьмаком и наворотившего много дел. Причем, человек искренне полагал, будто имеет право на месть и именно его несправедливо обидели.

Некр не поленился отойти к куче щебня, накиданного для нужд дорожников возле подъезда с железной дверью и табличкой в узкой рамочке с наименованием морга, и выбрал несколько камешков — невзрачных, сереньких, способных стать последним аргументом в споре с любым враждебным потусторонним существом. Люди даже не догадываются, по какому сокровищу иногда ходят. Вовсе не заслуга некромантов Гильдии (хотя и их вклад немал) в том, что стихийных выбросов потустороннего в городе практически нет, а в асфальте, покрывающем дороги и тротуары. И не просто так после зимы его часто приходится обновлять. Не только замерзшая вода играет свою роль, но и силы, которые в столь огромном городе, как Москва, давно взбесились бы, если бы их не подавляли.

Внутри никого не было — коллеги позаботились. Можно быть уверенным: во время проведения ритуала и шести часов после сюда никто не сунется — аккурат достаточно для окончательного рассеивания некромантической силы. Дерк вытащил и положил на стол тело: самое обычное и тривиальное на первый взгляд, однако Некр видел подозрительно светящийся след от браслета на руке и гнилую зелень вокруг раны.

Второй охранный круг тоже нарисовал Дерк, обильно полив пол собственной кровью, а затем присел рядом с Дари на высокую каталку, свесив длинные ноги и едва не достигнув пола мысами коричневых туфель, которые, по его мнению, абсолютно не подходили к костюмам темных оттенков, но божественно сочетались со светло-серыми и белоснежными.

Болтать ногами в воздухе было не прихотью, а предосторожностью: если тело успела заполнить какая-нибудь потусторонняя агрессивная мерзость, первое, что она сделает — пустит по полу весьма неприятную волну некромантической силы. Некру-то наплевать — его защитят круги, а его сопровождающим мало не покажется: не убьет, конечно, но разозлит, а от одежды и клочка не оставит. Неодушевленные предметы она не затронет, только живых и все, находящееся на них.

Несколько раз, будучи атакованным, Некр успевал вскочить на табуретки и столы или подпрыгнуть и ухватиться за люстру (в те времена светильники вешали на толстые цепи и крюки, способные вес рыцаря в полном доспехе выдержать). Однажды не успел, и вышел неприятный конфуз: допрос мертвого происходил в монастыре, причем женском.

Большинство молодых людей кажутся красивыми. В этом отношении природа не обделила и убитую: не рябая, не косая, психический изъян, если и имелся, то не нашел отражения в ее чертах. Сразу видно, девица себя любила и заботилась, как могла. В том числе, пользовалась многочисленными кремами, по заверению рекламщиков делающих ее неотразимой, но наверняка впоследствии сказавшихся бы на коже не лучшим образом. Тонкие запястья и щиколотки, худые ноги, руки и шея. Подобные «заморенные цыплята» сейчас считались образцами красоты. Не понравилась она Некру с первого же взгляда, причем дело заключалось отнюдь не в самой смерти.

«Как пить дать, сюрприз будет и, пожалуй, к нему нужно морально приготовиться», — решил он. Никто не способен чувствовать и использовать потустороннее так, как стражи Нави, но всегда найдутся свои нюансы. И не просто так сильнейшие некроманты Гильдии находились рядом, казалось бы, напрасно теряя время, а Некр не отправлял их восвояси.

И Дари, и Дерк называли убийцу колдуном. Некр и сам склонялся к этому: именно колдовская братья предпочитала воздействовать на людей с помощью вещей. Ведьмы — иное. Они должны оказаться поблизости от жертвы, заглянуть в глаза, дотронуться или заговорить. В крайнем случае, взять волос или обрезок ногтя — суть, чтобы из частицы человека создать его образ, который всегда будет рядом, и его можно использовать, как угодно. Однако, похоже, они упускали что-то очень важное, если не основное.

— Дерк, вмешаешься только в самом крайнем случае, а ты, Дари — сторонний наблюдатель, в схватку не лезешь ни в коем случае, зато замечаешь все и пробуешь разобраться в происходящем.

Ответа он предсказуемо не дождался — в месте вызова говорит лишь вызывающий, но услышали его точно и приняли к сведению, даже если не согласны.

Опустив руку в карман и нашарив там неровно окатанные камушки, Некр сжал их в кулаке и принялся нараспев читать древнее заклинание. С точки зрения современных людей — чудовищную тарабарщину, но на языке мертвом всего несколько понятных и простых слов.

— Встань и отвечай! — большего не требовалось.

Некр повторил четырежды, прежде чем